Профессор Галина Цукерман — о «бомбе», заложенной в стандарт начального образования.
Стандарты образования пишутся, выражаясь пушкинским языком, «темно и вяло», на чудовищном канцелярите, оскорбляющем чувства всех, кто любит родной язык. Ничто не заставило бы меня прочесть этот текст внимательно и до конца, если бы не знала заранее, что в проекте ФГОС НОО заложена бомба. Вот она:
«Итоговая аттестация представляет собой форму оценки степени и уровня освоения обучающимися основной образовательной программы начального общего образования ( Вам удалось сосчитать число существительных в косвенных падежах в этом предложении? Г.Ц.). Предметом итоговой оценки освоения обучающимися основной образовательной программы начального общего образования является достижение предметных и метапредметных результатов освоения основной образовательной программы начального общего образования (Вы понимаете, зачем в одном предложении дважды повторять пять слов — «освоения основной образовательной программы начального общего образования»? Это такой художественный прием? Г.Ц).
Результаты итоговой аттестации, характеризующие уровень освоения основной образовательной программы начального общего образования, используются для принятия решения о переводе обучающихся на следующий уровень общего образования.»
Речь идет о десяти-одиннадцатилетних детях и их семьях. На каком основании будет приниматься непростое решение «о переводе обучающихся на следующий уровень общего образования» (что бы ни означало это невнятное выражение)? Казалось бы, решения, имеющие серьезные долгосрочные последствия для ребенка, должны принимать люди, лучше других знающими сильные и слабые стороны четвероклассника. В этом решении должны учитываться не только его сегодняшние учебные достижения, но и академические возможности, личностные особенности, физиологические характеристики, медицинская история, семейная обстановка, внешкольные образовательные ресурсы этой семьи и многие другие факторы, существенно влияющие на индивидуальную траекторию развития ребенка. (Вспомним о недавнем сокращении ставок школьных врачей, психологов, социальных работников).
Решение о дальнейшей школьной судьбе четвероклассника в принципе НЕ МОЖЕТ приниматься только на основании итоговой аттестации, даже если бы она проводилась с помощью самых совершенных педагогических измерителей.
А ведь мы отлично знаем, как далеки от совершенства те более или менее бессмысленные «проверочные задания», которые регулярно спускаются в школы (например, ВПР). И этим кривым метром будут измеряться достоинства всех четвероклассников России и компетентность их учителей?!
Мы также отлично знаем, что основным показателем образовательных достижений является динамика успешности ребенка. Рассмотрите рис. 1, сравните двух учеников и определите:
Кто из них лучше понимал прочитанное в начале первого класса? (Правильно: ученик Б.)
Кто из них лучше понимает прочитанное в конце четвертого класса? (Правильно: ученик Б.)
Кто из них обнаружил более выразительный прогресс за четыре года школьного обучения? (Правильно: ученик А.)
Кто из нас способен дать надежный прогноз дальнейшего роста учебных достижений каждого ученика? (Правильно: никто или практически никто.)
Не правда ли, будет несколько самонадеянно (и следовательно, бессовестно) на основе итоговой аттестации ставить вопрос о том, целесообразно ли переводить ученика А в пятый класс?
Теперь допустим, что мы сравниваем не учеников, а классы, школы, регионы. И речь идет о качестве четырехлетней работы двух учителей или двух управленческих команд. Можно ли утверждать, что учитель класса А справился со своей работой хуже, чем учитель класса Б? Разумеется, нет. Однако в итоговой аттестации предлагается измерять только абсолютные показатели достижений четвероклассников безотносительно к их исходному уровню, социально-экономическому и образовательному статусу семей этих учеников и прочим существенным факторам, результирующим в итоговой аттестации. Иными словами, только оценка динамики образовательных достижений может считаться корректной. Это признано международным педагогическим сообществом. Надо ли и в этом вопросе настаивать на том, что у российского образования особый путь?
Мои предложения:
Все, что связано с итоговой аттестацией четвероклассников, убрать из текста Стандарта, по крайней мере, на один год.
За этот год провести широкое общественное обсуждение именно этого пункта Стандарта.
Просить специалистов, разрабатывающих педагогические измерители для итоговой аттестации четвероклассников, создать инструменты (модель такого инструментария), способные измерить не только уровень, но и динамику тех предметных и метапредметных показателей, которые предполагается оценивать. Желательно разрабатывать этот инструментарий на конкурсной основе.
Представить гипотетический список факторов, которые должны быть учтены при интерпретации результатов итоговой аттестации. Наметить способы изучения этих факторов (как правило, используются анкеты учителей, школьной администрации, родителей четвероклассников).
Предложить экспертам в области начального образования оценить качество педагогических измерителей.
После того, как будут учтены результаты экспертизы, провести апробацию предлагаемых измерителей, познакомить экспертное психолого-педагогическое сообщество с результатами апробации, внести коррективы по результатам экспертизы.
Предельно ясно и развернуто описать механизмы «принятия решения о переводе обучающихся на следующий уровень общего образования». Это описание должно ответить как минимум на следующие вопросы: Кто будет принимать эти решения? Какие варианты решений возможны? Каковы критерии для рекомендации того или иного варианта для каждого ученика? Какими дополнительными ресурсами должна обладать школа, чтобы помочь ученикам, которым не рекомендовано переходить на следующую образовательную ступень? Кто будет заниматься мониторингом состояния детей, не переведенных в пятый класс?
Если эта работа будет проделана, то есть шанс (а) избежать неминуемой дидактогении, которую породит немотивированная и неподготовленная итоговая аттестация десяти-одиннадцатилетних детей, (б) получить относительно надежные знания о состоянии российской начальной школы, без которых управленческие решения принимаются волюнтаристически.
PS. Я детский психолог, поэтому мое внимание приковано к ситуациям, которые угрожают душевному здоровью детей, их родителей и учителей. Итоговая аттестация четвероклассников может стать фактором серьезной и массовой психотравмы. Вот почему я обсуждаю лишь два абзаца весьма объемного документа.
Однако новый Стандарт содержит угрозу не только отдельным людям, но и стране в целом. Он устремлен в прошлое. С одной стороны, в него добавлены требования к предметным результатам освоения учебного предмета – элемент советской школы, резко ограничивающий творческую самостоятельность учителя. С другой стороны, из текста Стандарта исчезло одно из основных достижений отечественного образования последних десятилетий – деятельностный подход к освоению предметного содержания обучения. Между тем именно деятельностный подход к организации учебной работы школьников под руководством учителя является основным и обязательным средством воспитания детской инициативы, независимости и самостоятельности в мышлении и поведении. Стране не нужны инициативные, самостоятельные и независимые люди? Это мрачный диагноз.
С третьей стороны, авторы Стандарта, кажется, не заметили, что на дворе третье тысячелетие. Социальный институт школы выразительно изменил свое место и миссию; он перестает держать монополию на образование детей 7-17 лет. А дети, приходящие в школу, изменились еще выразительней: это поколение цифровых аборигенов (digital natives). Россия хотела попасть в десятку стран с лучшим образованием? При стандартах, обращенных в прошлое, у нее нет никаких шансов.
Должна ли школа запрещать использование смартфонов в её стенах или ответственность по запрету должно брать на себя государство? Или, возможно, вообще стоит разрешить школьникам пользоваться телефонами? Размышляет эксперт Дарья Иванова.
В последнее время в медийном пространстве широко обсуждается тема гаджетов в школе. Повышенный интерес к ней инициировали сверху. Не так давно органы управления образованием анонсировали разработку соответствующего документа и в первой половине августа выдали его. В опубликованном тексте отражена мировая практика ограничений на использование электронных мобильных устройств в школе. В приложении к документу приведён список многочисленных исследований (зарубежных), выявивших разноплановое негативное воздействие этих устройств на детей, из которого однозначно следует: никаких гаджетов в свободном пользовании у ребёнка быть не должно.
После такой преамбулы (казалось бы) должен следовать категорический запрет на смартфоны в школе. Однако власть ограничилась лишь рекомендацией. Регионам, муниципалитетам и школам РЕКОМЕНДОВАНО запретить свободное использование мобильных устройств на уроках.
То есть юридически документ никого ни к чему не обязывает. Но власть тем самым отметилась в правильном ключе в резонансной теме. И при этом всю ответственность за решение важнейшей проблемы здоровья и развития детей переложила на школу, которой можно будет переадресовывать теперь все претензии общества, если таковые возникнут.
Да, учитель официально как бы получил право взять на себя полицейские функции и запретить гаджеты на уроках. Но многие ли пожелают воспользоваться этим сомнительным правом?
По сути своей обсуждаемый вопрос предельно ясен. Отвлекающее воздействие смартфона на уроке в тысячу раз превосходит классических «ворон за окном», которых в прежние годы «считал» нерадивый ученик. Адекватные родители это понимают, и потому у их детей кнопочный телефон для экстренной связи, и точка. Но таких адекватных становится всё меньше.
Значительная часть современных детишек приучена к планшетам с раннего детства. Такие устройства нынче можно увидеть даже в коляске у грудничка. Маму понять можно: у неё масса забот, и чем бы дитя не тешилось… Особенно, когда среди этих забот на первом месте смартфон в собственных руках. Как тут не направить родное чадо по тому же пути, «чтобы не отвлекало попусту»? У подсаженного на гаджет ребёнка контакты с внешним миром сокращаются во много раз. Он живёт в виртуальной среде, которой сам управляет, в ней он властелин. Его мозг развивается по специфической траектории, и результат подобного «развития» психологи ёмко и точно назвали цифровым слабоумием.
Сегодня такие дети массово идут в школу. Это иное поколение, со смартфоном в руках, которое крайне трудно увлечь чем-то реальным, заставить сосредоточиться. На самые яркие вопросы учителя эти дети отвечают дружным бормотанием: «Окей, гугл» и спустя пару минут «удивляют» его своей «эрудицией». Им не интересен окружающий мир, они привыкли «познавать» мир виртуальный. Там всё проще и увлекательней, результат достигается тычком пальца.
Попробуйте найти для таких детей убедительную мотивацию. Зачем писать, если гаджет легко переводит устную речь в текст? Зачем читать, если он озвучивает любую письменную информацию? Зачем думать, в конце-концов, если у каждого в кармане персональный «искусственный интеллект»?
И что делать в такой ситуации учителю начальной школы?
Вроде ясно: гаджеты надо запретить. Но это значит взвалить на себя большую работу, ибо хорошо известно, что цифровая зависимость – сродни наркотической. И хотя детский абстинентный синдром преодолевается, как правило, без эксцессов, – это всё равно тяжёлый труд. Причём помощи от родителей, которые сами вручили ребёнку смартфон, скорее всего, не будет.
Много ли найдется в нынешней школе учителей, которые выберут (или уже выбрали) этот путь?
Гораздо проще вести уроки, не обращая внимания на гаджеты: учебный процесс – сам по себе, дети – сами по себе. И будь, что будет. Это и есть тот самый захлестнувший школу (и не только) «пофигизм», имитация работы.
Но есть и третий путь. Самому учителю можно погрузиться в виртуальную среду и стать наставником детей в её «познании». Как раз это и рекламируют реформаторы как модель «образования будущего» (к этому пулу примкнула недавно и «министр-консерватор» Васильева). По их замыслу всё образование должно переместиться в виртуальное пространство. В общественное сознание внедряют необходимость «геймификации обучения». Вместо прежних учебников будут «обучающие компьютерные игры». В толковании реформаторов учение – не труд (забудьте такое слово). Это – игра, развлекуха, как и всё «бытие» в виртуальной среде. Учитель там – организатор-затейник, проще говоря – клоун.
И какой «продукт» даст такое «образование» на выходе? Какие у этих детей будут дети?
То, что просматривается в перспективе, с изрядной долей сарказма можно назвать «цифровым коммунизмом» – «эпохой всё более полного удовлетворения всё возрастающих виртуальных потребностей». Подчеркнём: исключительно виртуальных. Для толпы – ничего настоящего, только эрзац и имитация, включая виртуальную семью, детей и т. д.
А в итоге – смерть в одном поколении, решение проблемы «лишнего населения».
Тут к месту вспомнить недавний эпизод, о котором СМИ информировали всю страну. Дедушка с бабушкой пошли в лес по грибы, а пятилетнюю внучку одну оставили на даче, поскольку девочка надёжно играла со своим смартфоном. Но у девайса села батарейка, и малышка от скуки пошла вслед за взрослыми…
В течение четырёх суток её искала тысяча волонтёров. Повезло: нашли живую.
Но какова мораль, для чего нам про это рассказывают?
Официальный посыл очевиден: мы – один народ, одна страна, не оставляем сограждан в беде.
А может быть, стоило подойти к вопросу более прагматично? Если уж вы бросаете ребёнка одного с гаджетом, так извольте проверить уровень заряда батарейки, чтобы не поднимать потом на ноги сотни добровольцев. Или поставить его ещё более жёстко: как мы дошли до жизни такой, что взрослые оставляют родную внучку одну на краю леса, спокойно уходят туда на много часов, и это уже почти норма?
Не поднимают у нас теперь таких вопросов. Гаджеты уже стали как бы частью окружающей среды. На наших глазах невиданными темпами отстраивается виртуальное пространство, и люди перемещаются в него. Случай с девочкой демонстрирует зыбкость этих конструкций. Злые языки уже отмечают, что исполнение библейского пророчества о конце света не за горами, если понимать под этим обрушение виртуальной среды, которое многих может раздавить вполне реально. Сотворить такое способна даже природная стихия, не говоря уже о возможностях «наших зарубежных партнёров».
Но вернёмся к теме образования. Современные старшеклассники ещё не были подвержены воздействию смартфонов с пелёнок. Но и в старшем школьном звене гаджеты играют важную роль в «организации образовательного процесса», которая (безусловно) зависит от позиции учителя.
Вариант полной имитация обучения уже был затронут выше. В этом случае смартфоны у детей создают иллюзию работы.
Судите сами. Учитель даёт задание: откройте учебник и прочитайте параграф. Ученики пошелестели страницами и уткнулись в свои гаджеты. Учитель – в персональный компьютер. Через двадцать минут вопрос: прочитали? (тишина) – молодцы! А теперь решайте номер такой-то. Двое решают, остальные – носами в смартфоны. Через некоторое время толкового ученика можно вызвать к доске, и он расскажет решение (стенке). Всё, урок окончен.
Нетрудно представить, что станет с этим сюжетом, если из него убрать гаджеты.
Вариант 2. Учитель заинтересованно работает с теми, кто желает учиться, а все прочие тихо сидят со своими смартфонами. И слава богу, что не мешают. Если кто-то перешёл из первой категории во вторую (например, из-за пропусков по болезни), это – его проблемы, отныне пусть сидит с гаджетом.
Вариант 3 (всё более редкий). Учитель следует правилу, которое ещё совсем недавно было аксиомой профессии: учить и научить каждого. У такого на уроках смартфонов давно нет и быть не может. Они запрещены его волей, и никаких рекомендаций Минпроса для этого не требовалось.
Таков расклад, определяющий перспективы. Никаких существенных изменений принятый рекомендательный документ не вызовет. В нашей заегэшенной школе персональные смартфоны учеников выполняют функции, соответствующие сути официальной образовательной политики.
Во-первых, это средство имитации обучения, о чём уже сказано выше. Во-вторых, через мобильные устройства учитель и дети получают выход на многочисленные интернет-ресурсы, которые предоставляют весь спектр услуг по натаскиванию на ВПР, ОГЭ и ЕГЭ. Именно эти «оценочные процедуры» определяют нынче «качество» и содержание учебного процесса (а не программы и учебники, из-за которых ломает копья Минпрос).
Типичная картина: урок химии в выпускном классе. Три ученика, глядя в смартфоны, познают предмет на сайте «Решу ЕГЭ» (по указаниям учителя). Там есть всё: и задания, и ответы, и указания, и решения. На любой вкус. И ничего лишнего, только то, что может быть нужно на реальном экзамене. А остальные – тоже с гаджетами, но либо просто балдеют, либо по той же схеме готовятся к другим единым экзаменам.
Довершает пейзаж учитель, который тоже со смартфоном. У него не жизнь, а сказка. И ведь ни в чём не упрекнёшь: на его уровне это и есть «оптимальная стратегия» подготовки к ЕГЭ.
Поэтому чуда не будет. Убрать смартфоны из школы можно только волевым решением сверху. Это должна сделать дееспособная власть, которая думает о будущем своей страны. В мире много подобных примеров, даже Франция встала в этот ряд. В Чечне гаджеты в школе под запретом с 2012 года (и Кадырову для этого не потребовались никакие рекомендации). Но это в Чечне.
От центральной власти РФ мы такого не дождёмся.
Но никто не мешает решить эту проблему нам самим, на уровне семьи, своих детей.
Бывший школьный учитель (а ныне руководитель собственной языковой школы) Любовь Окулова поздравляет учителей с праздником, желает им быть сильными и никогда не забывать о том, что они тоже люди и имеют права на труд и личную жизнь.
В этот прекрасный день хотелось бы еще раз написать – учителя тоже люди. Вчера я в очередной раз услышала «вы же понимаете, что мы, учителя, имеем определённые ограничения в связи с профессией». Там еще было «вы же не только выпустившийся специалист, должны понимать…», но это я попозже прокомментирую.
Так вот. Нет никаких особенных профессий. Все, что человек должен делать и знать в рабочие часы, описано в проф.стандартах и кодексе этики, если таковой имеется.
Как только начинается риторика про «ваше высшее предназначение», можно насторожиться – платить вам будут копейки, остальное додадут манипуляциями и давлением на какие-то высшие идеалы и цели.
Нет никаких святых профессий. Есть работа, профессиональные обязанности и границы. Границы […]! Границы меня как работника, и границы остальных участников процесса. Требование к воспитанию чужих детей – это переход границ.
Я могу быть примером для детей, потому что в 16 лет выиграла годовую поездку в Штаты. А могу и не быть, если [звучит риторика] – «тупые пендосы».
Могу быть примером, потому что уехала из Екатеринбурга в московский вуз на бюджет. А могу и не быть, потому что «каждый сверчок знай свой шесток».
Могу быть примером, потому что делаю карьеру вместо деторождения. А могу и не быть, потому что «бабье дело – рожать и готовить».
Могу быть примером, потому что делаю всё в рамках договора с клиентом. А могу и не быть, потому что не делаю БОЛЬШЕ. (А МОГЛА БЫ! ЧТО ВАМ СТОИТ ПОЙТИ НАВСТРЕЧУ!?)
Сакрализация профессий плоха тем, что кто-то становится мишенью для чужих проекций и ожиданий. И это показывает всю незрелость этого «чужого».
Я отказываюсь давать свой горб, чтоб всякие чужие въехали на нем в рай. Моя правота или неправота доказывается тем количеством денег, которые мне несут и, наоборот, не несут. А многолетнее существование на бюджетные деньги размывает ориентиры. И да, меня не устраивает ситуация «мало платят, зато сколько уважения», потому что – ну камон – какое уважение в школе. Уважают стержни, а на бесхребетных ездят и заливают им в уши про великое предназначение профессии.
Любовь Окулова ушла из школы после скандала: поводом стал конфликт с учеником, который обиделся на справедливую претензию от учителя и нашел на ее странице в соцсети матерный пост. Педагог написала заявление об увольнении, сделав это по настоятельной просьбе директора школы. Последняя была напугана давлением со стороны родителей, угрожавших организовать кампанию в СМИ и вызвать прокурорскую проверку.
Источник: АиФ-Урал Фото: Дмитрий Кандинский / vtomske.ru
Совсем скоро начнется учебный год: наверняка, канцелярия, форма и сменная обувь давно куплены, перед началом занятий остается ответить на один вечный вопрос — что подарить учителю? Предлагаем несколько вариантов.
Приближается заветный праздник День знаний! Самый почётный гость осеннего торжества — учитель. Человек, на плечи которого возлагается огромный груз ответственности за знания детей. Важно уделить особое внимание учителю 1 сентября. Подарить, например, небольшой символический подарок. Что же можно преподнести педагогу, чтобы вещь понравилась и была полезна? Предлагаем несколько интересных вариантов.
Ежедневник учителя — очень полезная вещь, в неё можно внести расписание уроков и звонков, список учеников и контактную информацию их родителей, план урока или занятия. Также удобно вести распорядок рабочего дня, делать пометки по различным мероприятиям: родительское собрание, педсовет, олимпиады, проекты и так далее. У учителя всегда будет под рукой всё самое необходимое для работы.
Календарь — для педагога крайне важно следить за временем, а в рабочей суете бывает забываешь, какое сегодня число и день недели. На помощь всегда придёт календарь. Лучше, чтобы он был среднего размера и на нём был представлен сразу весь год. Например, такой настольный календарь (на фото) удобен тем, что, с одной стороны, расписан весь год, с другой стороны, есть место для записей, где учитель сможет записать расписание уроков. К такому календарю отлично подойдёт стирающаяся ручка, ведь расписание в течение учебного года может меняться. Или же, если вы в тесном общении с учителем и отлично помните обо всех важных для его работы датах, вы можете самостоятельно сформировать или заказать табель-календарь, в котором все даты будут отмечены заранее (каникулы, праздники, переносы выходных, промежуточная и итоговая аттестация, совещания и т.д.).
Настенные часы — еще одна незаменимая вещь в работе учителя — часы. Если в кабинете учителя нет часов (или их уже пора менять), то можно смело подобрать новые. Лучше, чтобы они были с плавающей секундной стрелкой, чтобы лишний звук не отвлекал от работы педагога и детей.
Индивидуальный значок — сейчас объясним, что это и зачем он необходим учителю. В фотоателье вы можете заказать подобный значок и нанести на него индивидуальную надпись — например, “Иванова Мария Ивановна — заслуженный учитель РФ”. Педагогу будет очень приятно получить такой необычный подарок, его можно прикрепить к пиджаку — он заменит бейджик на конференции или иной официальной встрече.
Набор пирожных — если вы знаете, что учитель вашего ребёнка любит побаловать себя сладким, то набор пирожных станет отличным презентом. Можно заказать красивые капкейки, на каждом из которых написать слова благодарности педагогу за его непростой труд.
Разумеется, список можно продолжать. Если вы знаете вкусы, интересы и предпочтения учителя, то всегда можете найти подарок лучше и оригинальнее. Главное, чтобы он был подарен с душой!
Должна ли оплачиваться проверка тетрадей и письменных работ? Да, уверен юрист профсоюза «Учитель». В статье он рассказывает, как получить честно заработанные деньги.
Как было раньше?
В СССР все было просто: всем учителям русского языка и математики доплачивали за проверку тетрадей и при этом очень строго спрашивали именно за эту проверку. Доплата была фиксированная, не зависящая от количества уроков. Остальным предметникам не платили ничего, и это не казалось несправедливым: ведь от учителей химии или истории никто и не требовал ведения детьми тетрадей.
Что касается письменных контрольных и итоговых работ, то их проведение было предусмотрено в должностных инструкциях, количество строго определено, поэтому их проверка не оплачивалась на тех же основаниях, что и, например, подготовка к урокам или выставление текущих отметок.
В 1990-х и нулевых годах доплата «за тетради» формально сохранялась, но была такой маленькой, что на нее многие не обращали внимания.
Новый закон «Об образовании в РФ» изменил всю систему финансирования школы, а значит, и оплаты труда учителей. С введением регионального нормативно-подушевого финансирования и НСОТ многие решили, что не существует вообще никаких общих для всей страны требований по оплате труда. К счастью, это не совсем так.
Должна ли сейчас оплачиваться проверка тетрадей и письменных работ?
Да, должна, если исходить из имеющихся нормативных актов.
Во-первых, проверка тетрадей не входит в должностные обязанности педагога (см. Единый квалификационный справочник и Профстандарт педагога — там нет этой работы в списке обязанностей).
Во-вторых, согласно Приказу Минобрнауки России от 11.05.2016 N 536 «Об утверждении Особенностей режима рабочего времени и времени отдыха педагогических и иных работников организаций, осуществляющих образовательную деятельность», проверка письменных работ отнесена к тем дополнительным видам работ, выполнение которых возможно только с письменного согласия педагога и за дополнительную оплату, которая должна быть отражена в трудовом договоре.
Значит, если проверка тетрадей не внесена в список должностных обязанностей учителя в данной школе, эта работа должна быть оплачена.
И даже если внесена, но коллектив возмущен необходимостью бесплатно делать эту работу, педагоги могут начать кампанию за введение оплаты за проверку тетрадей. У сплоченного коллектива есть много способов воздействия на директора, потому что директора снять можно, а оставить школу без учителей (уволить весь коллектив) – нет.
Должна ли оплата этой работы быть заложена в подушевой норматив?
Да, безусловно. В Приказе Министерства просвещения РФ от 20 ноября 2018 г. N 235 «Об утверждении общих требований к определению нормативных затрат…» сказано:
«1.3. Региональный расчетный подушевой норматив должен покрывать следующие расходы на год: оплату труда работников образовательных учреждений…»
Значит, в региональном Комитете образования при расчете норматива должны учесть, помимо оплаты уроков, оплату классного руководства, заведования кабинетами, проверки тетрадей и всех остальных видов дополнительных оплачиваемых работ.
К сожалению, несмотря на многочисленные обращения в правительство и Государственную думу, в том числе направленные туда рекомендации Совета по правам человека и гражданскому обществу при президенте РФ, сами расчеты остаются по-прежнему скрытыми от граждан. Ни один чиновник не отважится раскрыть страшную тайну: какую сумму он посчитал справедливой оплатой проверки тетрадей. Более того, депутаты региональных дум неоднократно признавались, что эти нормативы формируются по остаточному принципу: после распределения бюджета на более важные статьи, исходя из оставшихся средств, рассчитывается подушевой норматив.
Поэтому, если ваш директор, разводя руками, говорит, что денег на оплату проверки тетрадей нет, не спешите подавать на него в суд — лучше объясните ситуацию родителям и вместе добивайтесь от регионального законодательного собрания увеличения подушевого норматива.
Что нужно сделать, чтобы проверка тетрадей уже сейчас все-таки оплачивалась?
Добиться увеличения норматива очень сложно, открыто предъявлять требования начальству страшно, и на это решатся не многие. А вот сделать так, чтобы полученные школой деньги были перераспределены в нужную учителям сторону, достаточно просто.
Самым главным документом, на основании которого формируется зарплата конкретного работника, является школьное Положение о заработной плате. В соответствии с российским трудовым законодательством, этот документ разрабатывается директором и представителями трудового коллектива. Без согласия работников это Положение не считается принятым.
Никто не может диктовать школе содержание этого Положения. Все региональные и районные Положения недаром называются «примерными». Всё, о чем договорятся в ходе переговоров работники и директор, будет законным.
Значит, чтобы проверка тетрадей оплачивалась, нужно сформулировать конкретный пункт, который вы хотите внести в Положение о зарплате, и озвучить его на собрании трудового коллектива. Директор обязан рассмотреть это предложение, если оно принято собранием.
Главный вопрос, который придется обсуждать с директором: откуда взять деньги? Есть Фонд оплаты труда, его можно делить как угодно. То есть если учителя хотят получать деньги за проверку тетрадей, придется уменьшить какие-то иные выплаты. Например, отказаться от доплат за категории или за стаж или сократить стимулирующую часть.
Далее надо найти устраивающую всех схему оплаты. Для этого придется ответить на такие вопросы:
Должна ли оплачиваться проверка тетрадей только учителям русского языка и математики? Как учесть сложность и объем проверки по разным предметам?
Должна ли оплата проверки зависеть от учебной нагрузки? От количества учащихся в классе?
Должны ли оплачиваться отдельно письменные контрольные работы? (Если да, то, вероятно, это будут не ежемесячные, а разовые выплаты.)
Что делать, если директор отказывается от переговоров?
Если в школьном Положении о зарплате не предусмотрена оплата проверки и директор не хочет ничего менять, учителя могут предупредить директора в письменном виде, что с такого-то числа они перестанут проверять тетради. У директора нет правовых механизмов, чтобы принудить учителей к выполнению неоплачиваемой работы.
Фактически это будет мягкий вариант забастовки, при этом не требующий проведения сложных процедур, связанных с организацией настоящей забастовки. Эффект будет немедленный: удивленные родители прибегут к директору, и тот вынужден будет начать с учителями переговоры по внесению в школьное Положение о зарплате соответствующей статьи.
Кстати, так же можно действовать, если региональные власти не предусмотрели в нормативе оплату классного руководства или если район не перечислил школе все выделенные ей регионом деньги.
Изначально материал был размещен на сайте профсоюза «Учитель». Читайте еще больше интересных статей и ответы на юридические вопросы на сайте профсоюза!
Заслуженный учитель России Евгений Ямбург рассказал, как справиться с возросшей агрессивностью подростков.
Евгений Ямбург дал интервью «Комсомольской правде», в котором обозначил важность психологических служб в школах, а также необходимости снижения нагрузки на учителей ради борьбы с агрессивным поведением подростков.
Как рассказал Евгений Александрович, реально здоровых детей у нас 12,5% (данные Союза педиатров России). Остальные имеют проблемы. Это не значит, что все они инвалиды, но они нуждаются в медико-психолого-педагогическом сопровождении. В школе заслуженного учителя (Центр образования №109 в Москве) подобная служба не переставала работать в последние 25 лет, однако по всей стране подобных специалистов (психологи, дефектологи, логопеды) сокращали ради выполнения майского указа президента. Сегодня ситуация меняется, министр Ольга Васильева начала возрождение психологических служб. Однако мы уже потеряли 15 лет, считает Евгений Ямбург.
«Кстати, никакие исследования не подтверждают, что агрессию в школе «надуло из Америки», что причина всему — интернет. Это чушь несусветная. Когда начинаешь разбираться в конфликтах, там банальные вечные причины: у мальчика несчастная любовь, и он начинает мстить окружающим. Либо его унизили — родители, учителя. То есть в основе те же причины, что были всегда. Здесь требуется длительная терапевтическая работа, в том числе со взрослыми. И разгрузка учителей. Стремясь выполнить майские указы президента — поднять зарплаты учителям, — директора вынуждают их брать по 30 — 40 часов в неделю (при ставке 18). Иначе директор не отчитается — снимут. Я посчитал, что учитель словесности или математики при такой нагрузке должен проверить 10 тысяч тестовых работ в месяц. Это невозможно. Где тут увидеть ребенка? Вот с этой проблемой надо разбираться, а не с интернетом», — так учитель ответил на вопрос о причинах агрессии в среде подростков.
Новый учебный год для директоров школ начинается не с шариков и цветов. Он начинается с поиска новых кадров.
Сколько учителей, уставших от своей работы, уходят в отпуск с мыслью: «А что, если сразу написать заявление с последующим увольнением?».
Но наша жизнь такова, что иногда лучше не делать поспешных решений. Ведь, за лето можно так и не найти работу в другой сфере. И что тогда? Возвращаться в свою школу на поклон: мол, простите, погорячилась, возьмите меня обратно.
Вот и получается, педагог уходит в отпуск, чтобы подумать, а надо ли это ему дальше. В августе понимает, что всё-таки не надо и выходит из отпуска пораньше, чтобы написать заветное заявление на свободу. В большинстве случаев директора школ негодуют от такого поступка своих подчинённых: «Вы же меня подставляете? Где же я найду учителя за две недели до начала учебного процесса?» – кипятится он. А потом начинаются уговоры: «Ну, пожалуйста, ну хоть одну четверть поработайте ещё, а я пока подыщу кого-нибудь на Ваше место. Ну, куда ж мы без Вас, а?».
Но в голове у учителя стойкое «нет, хватит с меня». И такое «нет» в последнее время все чаще появляется у учителей. Я живу в городе Красноярске. И здесь, судя по данным департамента образования, «висит» почти 1000 вакансий учителей! Вы понимаете эту цифру? В городе нужно найти целую тысячу преподавателей! И это не считая сел и небольших городов Красноярского края. Там вообще ситуация аховая.
Почему уходят? Почему не только молодежь бежит из школы, но и опытные педагоги? Ну, во-первых зарплата.
Хоть и статистические данные говорят нам, что преподаватель из Сибири получает больше 40 тысяч рублей, а столичный и вовсе – почти 60, мы-то с Вами понимаем, что эти «средние» цифры нужно делить на два, а то и на три.
И вот за зарплату в 17 тысяч педагог имеет 30 часов нагрузки, колоссальную ответственность и вечно закрытый рот. Я имею ввиду, свои недовольства он держит при себе. А чем это он так недоволен? А вот чем!
Мало Вам бумажной работы, вот возьмите и заполните ещё электронный журнал! Мало Вам проверок? Теперь Вы наравне с учениками будете сдавать ЕГЭ. Вы выкладываете свои фотографии в социальные сети? Будьте так добры, прекратите это делать.
Я знаю кучу примеров, когда выпускница, окончившая педагогический ВУЗ, с таким воодушевлением приходила трудиться в школу! А уже на следующее лето она отучивалась на мастера маникюра и бежала увольняться со своей работы. Знаете, какое облегчение такие девчонки чувствуют? Ещё бы: никаких бумажек, отчётов и набегов родителей на молодого специалиста. А то, что за пару часов мастер маникюра может заработать тысячу-две, я вообще молчу. Что может заработать учитель за пару часов родительского собрания? Дергающийся глаз? Выбор очевиден. Отсюда и нехватка тысяч учителей по всей стране.
Помню, мама мне в детстве говорила: вот, мол, будешь плохо учиться, станешь каким-нибудь парикмахером. Мам, лучше б я не училась и стала парикмахером.
Учитель технологии с 40-летним стажем изучил линейку учебников технологии для начальной школы из федерального перечня и пришел в ужас. Сколько ошибок содержат учебники, как думаете?
Много лет на различных уровнях продолжаются разговоры о необходимости и важности технологического образования. Но два последних десятилетия мы наблюдаем лишь его фактическое уничтожение в общеобразовательной школе. Сначала под благовидным предлогом введения предпрофильной подготовки ликвидировали учебный предмет «Технология» в 9 классе, на федеральном уровне вдвое сократили его объём в 8 классе. Большинство участников образовательного процесса относится к этому предмету, как к второстепенному или третьестепенному. Безальтернативная линейка учебников для основной школы (под редакцией Казакевича В.М.), введённая федеральным перечнем (Приказ Министерства просвещения РФ №345 от 28.12.2018, Минюст недавно признал его недействительным) полностью ломает сложившуюся систему технологического образования. Неясна судьба образовательной области «Технология» в средней школе. В федеральном перечне учебники технологии для 10-11 классов отсутствуют.
В октябре 2019 года запланировано проведение проверочных работ НИКО по технологии в 5-х и 8-х классах. Понятно, что подготовка восьмиклассников полностью на совести учителей технологии. Что же касается пятиклассников, то возникает вопрос, чему и как их научили в начальной школе. По этой причине я решил ознакомиться с линейкой учебников для 1-4 классов издательства «Просвещение» Лутцевой Е.А. и Зуевой Т.П., закупленных нашей школой. Сказать, что я был шокирован, — не сказать ничего. К большому сожалению, данные учебники содержат немало неточностей и довольно грубых ошибок.
На странице 91 учебника 1 класса в примечании к статье об искусстве оригами написано: «Аристократия – высший, образованный слой общества». Данное утверждение трудно считать верным. Действительно, аристократия представляет собой высший слой общества, обладающий по рождению различными привилегиями. А вот образованностью отличались далеко не все аристократы. Если говорить о средневековой Японии, где появилось искусство оригами, то «достаточно часто встречаются примеры плохого знания «вэньяна» аристократами: неспособность прочесть один или несколько иероглифических знаков, написание иероглифов с ошибками, неумение сделать разметку текста (т. е. незнание основ грамматики). Япония в эпоху Хэйан (794 — 1185): Хрестоматия / Под ред. И.С. Смирнова; сост., введ., пер. с др.-яп. и коммент. М.В. Грачева. (Orientalia et Classica: труды Института Восточных Культур и античности; вып. 24.) М.: РГГУ, 2009. C. 277-278.» То есть, слово «образованный» не вполне соответствует истине.
На странице 92 учебника 3 класса допущена грубейшая ошибка при переносе слова ФИЛИГ-РАНЬ.
На странице 92 учебника 4 класса ствол пушки ошибочно назван дулом, хотя так называется лишь переднее отверстие ствола огнестрельного оружия (см. Толковый словарь Ушакова Д.Н.).
В учебниках 3 и 4 класса смешиваются понятия «Процессор» (главная микросхема компьютера) и «Системный блок» (шасси, на котором установлены материнская плата с процессором, ОЗУ и другие устройства), «Чертёжные инструменты» и «Контрольно-измерительные инструменты» (рейсфедером нельзя выполнять измерения, а нутромер, кронциркуль или калибр совершенно не предназначены для черчения). Такое смешение понятий вводит в заблуждение обучающихся и ставит под сомнение компетентность авторов.
Операции изготовления деталей названы то «Отделение деталей от заготовки», то «Выделение деталей из заготовки», то «Выделение деталей ОТ заготовки» (стр.114 учебника 4 класса), что абсолютно не согласуется с правилами русского языка.
Но подлинным «шедевром» является учебник 2 класса
На странице 30 задаётся вопрос: «Что легко можно сделать с бумагой и невозможно – с картоном, так как он сломается?» Подразумевается ответ – согнуть. Но на этой же странице предлагается способ сгибания: «Картон сгибается биговкой внутрь».
На странице 50 линия сгиба названа — «Штрих и два пунктира», что совершенно противоречит логике и истине. Правильное название – штрихпунктирная линия с двумя точками (ГОСТ 2.303-68 ЕСКД. Линии). Пункти́р (нем. punktieren — отмечать точками, от лат. punctum — точка) — прерывистая линия, состоящая из близко расположенных точек. Иногда пунктиром также называют линии, состоящие из штрихов или сочетаний точек и штрихов. Штрих (от нем. strich — линия, черта, зарубка).
На странице 51 видим следующее:
«2) Какова общая длина открытки (ОД)?
ОД=12 см.
3) Какова общая ширина открытки (ОШ)?
ОШ=5 см.
4) Каковы размеры деталей открытки?
ОД=5+7=…»
Но на предложенных чертежах размер 5 см отсутствует. Размеры прямоугольных деталей принято обозначать не через «+», а через знак умножения «×». Размеры изображённых изделий А) 12×7 см, Б) 12×21 см и В) 12×14 см.
На странице 66 даётся определение: «Проект — это: работа по образцу одного человека; творческая работа всего класса». Но данное утверждение не отражает сути понятия проекта. Из множества существующих определений для младших школьников, на мой взгляд, больше подходит следующее: «Проект — это работы, планы, мероприятия и другие задачи, направленные на создание нового продукта (устройства, работы, услуги)» или «Проект – это работа по созданию чего-то нового».
На картинке (стр.88) имеется надпись «Крылья». У самолёта же (точнее – у планера), модель которого показана, одно крыло. Такую конструкцию называют монопланом. На схеме (стр.89) крыло (как и стабилизатор) правильно показано в виде одной детали. Крыло делят конструктивно на 3 части: центроплан (у предложенной модели его быть не может) и правая и левая плоскости (полуплоскости или консоли).
Фраза «Выходя на улицу, ты видишь вокруг множество разных машин» (стр.94) весьма некорректна. Не следует игнорировать стиральные, швейные и другие машины, окружающие нас не только на улице, но и дома. Маши́на (лат. machina — «устройство, конструкция», от древне-греческого μηχανή — «приспособление, способ») — техническое устройство, выполняющее действия для преобразования энергии, материалов и информации. В более расширенном современном определении, появившемся с развитием электроники, машиной является технический объект, состоящий из взаимосвязанных функциональных частей (деталей, узлов, устройств, механизмов и др.), использующий энергию для выполнения возложенных на него функций. В этом понимании машина может и не содержать механически движущихся частей. Примером таких устройств служат электронно-вычислительная машина (компьютер), электрический трансформатор, ускоритель заряженных частиц.
В технологической карте на странице 97 всего 2 операции. Ни разметки, ни формообразования нет.
В технологической карте на странице 121 иллюстрации к разметке и выделению основной детали не соответствуют истине. Крылышки/клапаны для склеивания детали не развёрнуты.
На странице 139 дано определение: «Лекало – образец (приспособление), по которому размечают деталь швейного изделия.» Почему только швейного изделия?
Толковый словарь Ожегова С.И. даёт такую трактовку: «ЛЕКАЛО, а, ср. 1. Чертёжный инструмент для вычерчивания кривых линий. 2. Шаблон, модель, применяемые при изготовлении изделий сложного профиля.»
Здесь же смешиваются понятия машины и механизма: «Машина – механизм, выполняющий работу без использования силы человека или животного.» О машине уже сказано выше. Машина, действительно, может работать без использования силы человека и даже без его вмешательства. А механизм – техническое устройство для передачи (фрикционные, цепные, ременные…) или преобразования (винтовые, червячные, кривошипно-шатунные…) движения часто приводятся в действие именно человеком. Например, цепной приводной механизм велосипеда или зубчатый механизм ручной дрели.
На этой же странице утверждается, что «Плотность – прочность, крепость материала (материал не рыхлый).» Но ведь прямой связи между плотностью материала и его прочностью нет. Современные материалы при невысокой плотности могут иметь прочность выше, чем более плотные.
Возникают вполне закономерные, на мой взгляд, вопросы. Кто и как проводил экспертизу данных учебников (1. Лутцева Е.А. Технология. 1 класс: учеб. для общеобразоват. организаций/ Е.А.Лутцева, Т.П.Зуева. – 7-е изд. – М.: Просвещение, 2019. – 95 с.: ил. (Школа России). – ISBN 978-5-09-068139-1. 2. Лутцева Е.А. Технология. 2 класс: учеб. для общеобразоват. организаций/ Е.А.Лутцева, Т.П.Зуева. – 7-е изд. – М.: Просвещение, 2019. – 143 с.: ил. (Школа России). – ISBN 978-5-09-067862-9. 3. Лутцева Е.А. Технология. 3 класс: учеб. для общеобразоват. организаций/ Е.А.Лутцева, Т.П.Зуева. – 6-е изд. – М.: Просвещение, 2019. – 127 с.: ил. (Школа России). – ISBN 978-5-09-068140-7. 4. Лутцева Е.А. Технология. 4 класс: учеб. для общеобразоват. организаций/ Е.А.Лутцева, Т.П.Зуева. – 6-е изд. – М.: Просвещение, 2019. – 127 с.: ил. (Школа России). – ISBN 978-5-09-067868-1.) перед их изданием? Как устранить возможные негативные последствия от использования в учебном процессе подобной продукции?
Пока же остаётся лишь тешить себя надеждой на опыт и компетентность учителей начальной школы и на то, что они не станут слишком активно навязывать обучающимся и их родителям внимательное чтение данных учебников и запоминание всего, что в них содержится.
Заслуженный учитель России — о низких зарплатах, ущемлении профессионального достоинства и потребительском отношении к учителям.
Заслуженный учитель России Евгений Ямбург в преддверии нового учебного года в колонке на «Эхо Москвы» рассказал о причинах массового ухода молодых специалистов из школы. Конечно, в первую очередь, все вспоминают о низких зарплатах, недавний случай: молоденькая учительница из Екатеринбурга Дарья Троцкая, уволившаяся из школы из-за нищенской зарплаты, получившая в расчете за июнь одиннадцать тысяч рублей. Из-за низкого дохода ей не одобрили ипотеку. Но в некоторых регионах есть отличные программы материальной поддержки, но и там ситуация с молодежью не лучше.
Год назад в одном из педагогических университетов Центральной России состоялся замечательный выпуск прекрасно подготовленных молодых специалистов, рассказал Евгений Ямбург. Пришли они в вуз по призванию, окончив педагогические классы, с высокими баллами ЕГЭ. Учились серьезно, напряженно, с азартом, хорошо зарекомендовали себя на педагогической практике. Директора элитных школ вступили за них в конкурентную борьбу стремясь заполучить к себе такие ценные кадры. Спустя ровно год все до единого подали заявления об уходе. Благо это были бы единицы молодых учителей, попавших после окончания вуза в консервативные школы с затхлой атмосферой и тоталитарными методами управления педагогическим коллективом. Так нет, и школы вроде бы неплохие, и надбавки к зарплате приличные, а они уволились.
В самом общем виде причину их массового исхода из школы можно сформулировать так: ущемление человеческого и профессионального достоинства. Кем? Всем, кому не лень. В равной степени региональными структурами власти, родителями учащихся и учениками…
Это и различные «воспитательные» мероприятия от чиновников, обязательные и отрывающие детей от необходимых уроков, и родители школьников. Истекшие десятилетия не прошли даром. Сегодняшние родители новой формации привычно рассматривают школу как сферу услуг. В их обыденном сознании педагог своего рода официант, по отношению к которому клиент всегда прав.
Современные, образованные, тонко чувствующие педагоги не приживаются в школе, не выдерживая агрессии родителей, густо замешанной на ханжестве и лицемерии, отмечает Евгений Ямбург. В качестве примера он приводит недавнюю ситуацию с педагогом, снявшейся в закрытом купальнике на церемонии награждения победителей соревнований по зимнему плаванию.
Потребительское и высокомерное отношение взрослых к педагогам неизбежно передается ученикам, которые начинают рассматривать учителя исключительно в качестве инструмента получения необходимого для поступления в вуз документа. При таком отношении не только молодые, но и зрелые, достигшие высот мастерства учителя, перестают видеть смысл своей педагогической деятельности. Во главу угла становятся ЕГЭ и натаскивание на него ради поступления в вуз, пусть и на платной основе.
Учитель и активист профсоюза «Учитель» Марина Балуева — о том, какие учителя нужны сегодня школьным администраторам и есть ли в школе место выдающимся учителям.
Учитель школе не нужен
В конце девяностых я пришла устраиваться в частную школу, директриса которой только что вышла из государственной системы в платную. Помнится, сижу перед ней и рассказываю, что я знаю и умею, какой имею опыт. А она перебивает меня, так пренебрежительно рукой машет и говорит:
Ну ладно, это всё понятно. А что вы можете сделать ДЛЯ ШКОЛЫ? — И выделяет голосом два последних слова. Тут на меня нашла оторопь, и я ничего лучше не придумала, как возобновить перечень своих навыков в области образования. А она опять меня перебивает и опять говорит, уже немного раздраженно
Я же спросила, что вы можете ДЛЯ ШКОЛЫ.
После этого я окончательно впала в ступор и замолчала. Потому как искренне полагала, что для школы я могу как раз вот то, о чем говорю: знания, умения, проекты, опыт. Разве все это не для школы? Понадобились годы, прежде, чем я уразумела, что “для школы” — это значит связи, информация, реклама, рейтинги, и прочая. Всё, что позволяет данной корпорации, именуемой школа, выплыть в бурных волнах рынка или удобно встроиться в бюрократическую вертикаль (возможно, и то, и другое).. А как я там учу детей, да какая разница? Учу чему-нибудь, и ладно.
Очень не скоро я поняла, что среднестатистический директор сегодня не заинтересован ни в учителе, крепком профессионале, ни тем более в выдающемся учителе. Среднестатистический директор заинтересован в учителе, который ведет процесс ни шатко ни валко. Достаточно умело, чтобы это обходилось без эксцессов и достаточно ущербно, чтобы испытывать зависимость от работодателя. Таков реально востребованный учитель.
Приходилось сталкиваться со случаями, когда, например, словесника, делающего грубые орфографические ошибки, родители не могли отстранить от работы. Жалобы не помогали. И, наоборот, известно множество случаев увольнений учителей талантливых и добросовестных с помощью различных приемов, “подстав”, морального давления.
Для рейтинга школа может набрать детей из благополучных и добросовестных семей, и пусть эти дети занимаются после школы с репетиторами. Школа как корпорация все равно нужна этим семьям, ибо это место выдачи аттестата. Учитель не нужен.
Мысль о том, что профессионализм и безупречный моральный облик могут обеспечить учителю уж если не достаток, то хотя бы какую-то стабильность, мысль неверная и глубоко наивная.
А как же “методика” и “технологии”? А “прорывы и инновации”?
Методика, если кто не знает, это совокупность методов обучения чему-либо. В последнее время стало модно заменять слово “методика” на слово “технология”. Но никто не может объяснить разницу. Да и не нужно. “прорывы и инновации” тоже из этой области.
Мне понадобилось довольно много времени, чтобы понять: вся разветвленная, с большими штатами, система “методической помощи”( а по сути методического контроля),которая создана в отечественной системе образования, к повышению качества образования имеет весьма отдаленное отношение, и на самом деле используется в основном для обоснования избыточного количества штатных единиц, а также для запугивания учителей.
Знакомый учитель не так давно рассказал, что у них в регионе проверка школы методистами называется “методический десант”. А если попытаться раскрыть этот образ? Методисты на парашютах высаживаются в тылу врага — учителей? Смешно? Или симптоматично?
Что нужно для того, чтобы выдавать методические указания? Да ничего, по сути. Если нет ответственности за результат, если выполнять и отвечать придется другому (не тебе), говори, что хочешь. Хоть “ваш урок не по ФГОС”, хоть “вы не с того начали”, хоть “вы не тем закончили”. Главное, чтобы фантазии хватило.
Помню, как у нас в Санкт-Петербурге глава одной из районных администраций в прошлом году, давая интервью СМИ по поводу возмущения коллектива одной из школ в районе хамством и превышением полномочий со стороны директора, на вопрос корреспондента, какая расправа ждет непокорных, успокоил читателей, что расправы не будет, но будет “методический аудит”. В переводе с бюрократического языка на человеческий это значит: непокорным учителям будет устроена тотальная проверка, в ходе которой будет установлена некомпетентность каждого, кто посмел иметь свое мнение. В переводе с человеческого на бандитский: щас мы на вас наедем, и останется от вас мокрое место. Акциями профсоюза “Учитель” и привлечением общественного мнения удалось тогда отстоять коллектив учителей от расправы и сменить директора. Но сам факт применения “методических угроз” чиновником, к школе прямого отношения не имеющим, показателен. Кто-то ведь подсказал ему этот ход.
А вот пример того, как используется в целях “вразумления” обязательная раз в пять лет аттестация учителя на соответствие занимаемой должности. Марина Капустина работала учителем начальных классов в школе 2053 Москвы под началом директора Ольги Волковой. Родители класса, в котором преподавала М.Капустина, пожаловались наверх. Поводом для жалобы было “гибкое” расписание (эвфемизм для обозначения учебы во вторую смену), которое устанавливает, конечно же, не учитель. В результате Марина была уволена по ст. 81 п.3 ТК РФ за “несоответствие”. Она судится с системой образования уже год. Трудовая и медицинская книжка ей до сих пор не выданы. Недовольство учителем распространилось и на детей. Класс М. Капустиной не допускали до участия в концертах и конференциях, подвергали необоснованной критике, если удавалось добиться участия. Были случаи, когда третьеклассников обвинили в избиении шестиклассников, а одного ученика без вины пытались поставить на учет в полиции. Это если не говорить о самом пристальном внимании во время контрольных, постоянном посещении уроков, вызовах учителя во время уроков для “бесед”, постоянном требовании объяснительных. Родители писали президенту, мэру, министру Васильевой, омбудсвумен Кузнецовой, главе московского департамента Калине. Родители ничего не смогли добиться. Только перевести ребенка в другую школу, как это сделала половина класса. Школа легко рассталась с половиной класса ради укрощения одного педагога. Пример, ярко характеризующий колебания ценностных весов в системе образования. Благо детей — это явно последнее, о чем думают в данной школе. Впрочем, как и в большинстве других.
Я не была на заседании аттестационной комиссии у Марины Капустиной. Зато мне довелось побывать в качестве профсоюзного представителя (вопреки закону не включенного в комиссию) на аттестации учителя информатики Сергея Онищенко в лицее 329 Санкт-Петербурга при директоре Ольге Беляевой. Серьезным мотивом для признания “несоответствия” было выдвинуто неучастие С.Онищенко в так называемых “фестивалях открытых уроков”, это когда все учителя лицея собираются в двух-трех классах смотреть показательные уроки коллег, профессионально преуспевших по мнению директора, а классы отвлеченных от дела учителей сидят дома. Такая вот “методическая работа” над повышением качества образования. Неучастие учителя в этой профанации стало инструментом для его увольнения. В дальнейшем С.Онищенко был восстановлен по суду. Опять же прошу обратить внимание на отношение к детям и обязательной школьной программе в этом учреждении .Неприятности С.Онищенко начались после его выхода с пикетом профсоюза “Учитель” и фото в интернете с плакатом о зарплате.Ранее он был учителем, аттестованным на высшую категорию.
Для чего это нужно?
Итак, имеет ли отношение давление на педагогов “методическим контролем”, точнее — методическим террором, к реальной работе по повышению качества обучения? Вопрос риторический. Тогда зачем это делается? Есть несколько гипотетических мотивов. Во-первых, для демонстрации власти (это всегда приятно, особенно при некоторых личностных расстройствах). Во-вторых, для удержания власти (когда нет ни талантов, ни знаний в области управления и ничем другим не взять).В-третьих, для контроля, но не над качеством, а совсем над другим Это другое — распределение средств внутри школы, которая с некоторых пор получила право распоряжаться сэкономленными средствами.. Чтобы задавленный учитель головы не поднял и не вспомнил о своем праве тоже участвовать в распределении средств, чтобы позволил на себе безнаказанно сэкономить и чтобы не дал ненароком какую информацию вовне о том, почему средняя зарплата по школе соответствует президентским указам, а средняя учительская — нет.
Как называются эти методы управления? В терминологии специалистов в сфере трудовых отношений, социологов, психологов такая внутрикорпоративная политика носит название “институциональный моббинг”. От двух слов. Во-первых, институция, что означает “cовокупность норм, правил, символов, регулирующих какую-либо сферу жизни, деятельности” (викисловарь). Во-вторых, английское «to mob», что означает “нападать толпой”. Таким образом. данный профессиональный термин означает использование норм и правил корпорации не для регулирования работы, а для коллективного нападения на работника. Это один из видов насилия на рабочем месте. Среди средств, применяемых в «институциональном моббинге», в связи с учительской темой обращают на себя внимание следующие: “использование нагрузка бессмысленной работой, унизительный тон в разговоре, окрики, необоснованные упреки”. Что-то до боли знакомое каждому учителю, правда?
Одна моя знакомая директор любила хвастаться: “Я никого не увольняю. я просто создаю некомфортную обстановку, и человек увольняется сам”. Постепенно она вошла во вкус, и стала усиленно создавать “некомфортную обстановку” для всех подряд, так что различные элементы “комфорта” выступали уже в роли поощрения для наиболее лояльных, что позволяло значительно экономить монетизированные средства поощрения. Вскоре учителя, измученные невыносимым темпом, бестолковщиной и отсутствием бытовых условий стали работать хуже (что, надо сказать, естественно), потом снизилась успеваемость учеников и пошли жалобы от родителей. Но и это никак не остановило ретивого администратора. Ведь любого учителя всегда можно уволить за что угодно (или, наоборот, “защитить” и сделать зависимым), а ребенка родителей-жалобщиков отчислить под разными предлогами (это труднее, но. применяя манипуляции, преодолимо). Все это не страшно современному директору. Набрать новых учеников легко, особенно, если у школы высокий рейтинг, созданный с помощью связей, усиленной работы “в верхах” и рекламы. Спросите, как это отразилось на сдаче экзаменов детьми? Не снизились ли показатели? Нет, не снизились. Пункт проведения экзаменов, благодаря связям, был установлен в данной школе, дальше думайте сами. Опять же, репетиторов никто не отменял.
Для полноты картины вот характерное сообщение из сети по поводу экзаменов. ”Очень анонимно. Я молодой специалист в сельской школе. Работаю первый год. На экзаменах поставили техническим спецом. Администрация, да и простые учителя, заставляют меня участвовать в фальсификациях ОГЭ. Иногда обманом получается не участвовать. На прямой отказ моего участия, реагируют мягенькими угрозами, да просто психически давят. Коллектив 25 человек, солидарных со мной человека 3. Вступать в конфронтацию с большинством опасно. Что делать? — вызовите полицию)”. Цитаты из учительских сетевых откровений можно продолжать и продолжать. Главный вывод: школа, в которой не уделяют внимания качеству образования, легко выплывет, если у директора есть связи и сноровка в фальсификациях. И ГИА тут не проблема.
Выскажу парадоксальный вывод .Пусть меня закидают гнилыми помидорами, но в данных условиях, при всех минусах ЕГЭ и ОГЭ, и даже при очевидной преодолимости этих препятствий для коррумпированных бюрократов, отменять эти экзамены нельзя. Чтобы совсем уж не развязывать руки чиновникам и “менеджерам” в имитации процессов обучения и фальсификации результатов. .Иначе диктат чиновников станет тотальным .Возникает впечатление, что дети, которые учатся в школе, и взрослые, которые их учат, просто используются, как ширма, под которую, не обремененный талантами и зачастую неграмотный, управленец получает свою часть бюджетных денег. И немалую часть.
Менеджеры, мораль и трудовой кодекс
Директор-менеджер давно заменил в наших школах директора-учителя. Тот, кто это придумал, ни за что ответственности не понесет, да и имени его мы не узнаем никогда .Директор-менеджер смотрит наверх, а учителя и дети ему полностью подчинены. Более того, если директор вдруг вздумает изменить тактику поведения, его запросто можно уволить без объяснения причин (п.2 ст. 278 ТК РФ)
Аморальность данной схемы никого, похоже, не смущает.. Зато про “мораль” всегда уместно вспомнить, если нужно расправиться с учителем, который возомнил о себе и для которого слово директора не закон. Вот, например, Наталья Меднис, учитель математики с 26-летним стажем, ГБОУ школа 2097, Москва. Уволена в октябре 2017 по п.8 ст. 81 ТК РФ за «аморальный поступок», выразившийся в якобы повышении тона в разговоре с коллегой. Никаких других “нарушений морали” не зафиксировано, да и что такое аморальный поступок, закон не разъясняет. Это каждый понимает по-своему: кому-то аморальна короткая юбка, кому-то фото в купальнике, а кому-то голос на полтона выше. Таких дел против учителей сейчас десятки, некоторые очень скандальны Суды по восстановлению Натальи Меднис на работе идут по сей день. На момент увольнения была председателем первичной профсоюзной организации МПРО «Учитель», что и объясняет, вероятнее всего, причину внезапно обнаруженной у нее аморальности.
А можно использовать для «моббинга» и вполне традиционные правовые установления. Например, увольнение за прогул, даже произошедший по форс-мажорным обстоятельствам, как это случилось с Артемом Нечипуренко, учителем школы-интерната №17, где директорствует Марат Сяфуков. У Артема внезапно заболела вся семья — супруга и дети. Учитель отпросился у завуча, но директор сделал вид, что разрешение не было испрошено, и поспешил избавиться от учителя. Педагоги, которым положен по закону какой-то “особый статус”, вынуждены часто оправдываться даже за то, что у них дома произошли какие-то неприятности или появились проблемы со здоровьем. Например, автору этих строк пришлось нынешней зимой по морозу и гололеду в заброшенном властями Петербурге брести с температурой в платную поликлинику, чтобы получить больничный. Врач по вызову из поликлиники системы ОМС не пришел (так теперь запросто бывает, оптимизация, не до “простудников”), а в школе, ГБОУ “Центр “Динамика”№ 616, где я работала, увольнение последовало бы незамедлительно: информация в СМИ о системе распределения денег в образовательной организации даром не прошла, охота на учителя со стороны директора Сании Поршневой продолжалась целый год. Закончилось увольнением, которое обжалуется. Ещё бы, я покусилась на святое — на деньги. И Трудовой Кодекс с его размытыми нормами в помощь директору-абьюзеру.. Кстати, по свидетельству юристов, этот Кодекс не изменился по характеру с тридцатых годов прошлого века. Да, было улучшение после советской “оттепели”. Да, к брежневскому “застою” КЗоТ в целом защищал работника сравнительно неплохо. Но дух и трактовки оставались неизменны вплоть до постперестроечного “капиталистического” ТК РФ, куда и перекочевали. Остались прежними понятия “трудовой дисциплины”, и другие нормативы, позволяющие легко и безнаказанно устроить мелочную охоту за человеком — совсем как в те времена, когда за опоздание отправляли на лесоповал. Менять эти нормы никто не собирается. Несмотря на то, что они не поднимают производительность труда. Но они очень удобны для депрессивного управления. Да и парадигма мышления — прежняя у большинства.
Юлия Маркова
Идёт суд по восстановлению на работе Юлии Марковой, преподавателя колледжа «Академия управления городской средой, градостроительства и печати”, где директор Анатолий Кривоносов. Юлию уволили по статье за прогул, потому что в свое личное, свободное от уроков, время она не явилась по вызову директора для проведения с ней некоей “беседы”. содержание которой не было до нее доведено. Юлия сослалась на то, что это время у нее занято. И вот, на голубом глазу юрист колледжа доказывает суду, что свободное от аудиторных занятий время преподаватель не имеет права использовать по своему усмотрению и должен отложить визит к врачу, если вызывает директор. Только срочная госпитализация, по мнению юриста колледжа, была бы оправданием данному нарушению трудовой дисциплины. Это не фейк. Есть аудиозапись. Мы живем в ХХI веке.
Юлия Маркова — детский писатель, член Союза писателей России и опытный преподаватель редкой специальности “издательское дело”. Студентам она нужна, а директору нет. Это к вопросу о том, как повысить качество образования. А продолжение — это уже к вопросу о том, где взять денег. Юлия -председатель первичной профсоюзной организации МПРО ”Учитель”. Вместе с коллегами интересовалась вопросами заработной платы. В результате анализа открытых данных они обнаружили исчезновение из фонда заработной платы оптимизированных колледжей аж целого миллиарда рублей. Об этом много писали в прессе, но искать деньги никто не собирается. Увольняют преподавателей и сотрудников. Незаконно уволена преподаватель Е.Бархатова, в суде подписано мировое соглашение. Сотрудник отдела кадров Е. Молоднякова уволена, восстановлена судом, затем снова уволена, суды продолжаются. Методист О.Калугина — суды по взысканиям, например, за неприложенную пластиковую карту при выходе с работы, когда было открыто, за присутствие на научной конференции, которую сама же и готовила (а надо было не являться, сидеть, где велели). Сейчас судится опять поскольку Академия переоформила ей производственную травму на бытовую. Юлия Маркова до увольнения выиграла пять судов по дисциплинарным взысканиям. На эти суды тратится безумное количество времени (в том числе судейского времени), безумное количество бумаги. Но кого же волнует трата бюджетных денег? Тем паче не волнует трата человеческого ресурса, не говоря уже о качестве образования
24 июля 2019 Калининский районный суд Санкт-Петербурга восстановил Юлию Маркову на работе.
Как сегодня педагогу защитить свое человеческое и профессиональное достоинство?
Право на защиту профессионального достоинства дает учителю п.13 ст. 47 закона “Об образовании в РФ”. Это радует. А что с человеческим достоинством?
“Принцип защиты человеческого достоинства конкретизирован применительно к социально-трудовым отношениям в Европейской социальной хартии, ратифицированной Российской Федерацией в 2009 г. . В Глобальной стратегии по охране труда, принятой в июне 2003 г. на Международной конференции труда МОТ, одной из краеугольных основ культуры охраны труда признано системное обеспечение права работников на защиту своего достоинства во время трудовой деятельности и защиту от психологического насилия на работе. В материалах МОТ, подготовленных к Всемирному дню охраны труда, профилактика насилия на рабочих местах признана одним из важнейших аспектов охраны и гигиены труда. Кроме того, МОТ в 2004 г. был подготовлен и опубликован Свод практических правил о противодействии насилию на рабочих местах.
Все эти правовые возможности не задействованы должным образом в нашей стране. В Российской Федерации практически полностью отсутствуют и «антимоббинговое» законодательство, и специализированные общественные институты защиты от «моббинга», каких-либо специальных мер правовой защиты от психологического насилия на работе не предусмотрено, а практическая потребность в правовом освоении проблемы «моббинга» только начинает осознаваться”, пишет специалист по трудовому праву, кандидат юридических наук, доцент О.А. Курсова.
Последняя Конвенция МОТ целиком посвященная мерам противодействия насилию всех видов на рабочих местах, Россией не ратифицирована, но обязательна к исполнению, так как за нее проголосовало достаточное количество стран, членов МОТ.
На что может опираться сегодня учитель, решивший защитить свое достоинство? Во-первых, уже упомянутая статья 47 закона “Об образовании” , далее статьи 2, 3, 4 ТК РФ, а также право взыскания морального вреда, которое дает статья 151 Гражданского Кодекса РФ. Негусто. При том, что моральный вред судами исчисляется как правило в ничтожных суммах. В качестве личной досудебной защиты специалисты рекомендуют предавать широкой огласке все случаи «моббинга» на рабочих местах, а государству рекомендуется создание «антимоббингового» законодательства и введение режима нулевой терпимости к насилию всех видов.
На недавно прошедших парламентских слушаниях, посвященных проблеме повышения качества образования( где за три часа дали высказаться по три минуты аж четырем учителям) руководители выразили озабоченность учительскими зарплатами и качеством обучения. Министр Ольга Васильева сказала, что повышение качества видится правительству в усилении разнообразных видов методической помощи и контроля, а глава Рособрнадзора пообещал усилить контроль за качеством с помощью всероссийских проверочных работ. Была высказана обеспокоенность тем, что из школы бежит молодежь и предложено решение проблемы: направлять в школу студентов под “методическое руководство” более старших и опытных педагогов. Представились сразу толпы студентов, которых под страхом отчисления гонят в школу на методическую “прописку” у учителей-дедов. Ощущение, что правительство глубоко “не в теме” было стойким.
Насилие, и не только на рабочих местах — распространенное явление в России. Его так много вокруг, что на работе многие его просто не замечают. Говорят, в этом вопросе мы уступаем мировую пальму первенства только Турции. В чем особенность школьного «абьюза»? В том, что он совершается на глазах у детей и подростков, нередко с их участием. В том, что он воспитывает и побуждает к подражанию. В том, что он переносится на самих детей и подростков, прямо или косвенно. Борьбу с насилием в нашем обществе надо начинать со школы.
Оригинальная статья была размещена в издании «Новые известия» Фото: Дарья Антонова / ИА Regnum
