Чаще всего повышение зарплат в вузах обеспечивается путем оптимизации штата и увеличения числа студентов на одного преподавателя.
В новом выпуске газеты «Мой профсоюз» Общероссийский профсоюз образования рассказал об итогах мониторинга повышения зарплаты преподавателей вузов.
Задача повышения зарплаты работников высшего образования была поставлена в Указе Президента России от 7 мая 2012 года. Согласно ему, зарплату профессорско-преподавательского состава (ППС) вуза необходимо довести до 200% среднемесячной в регионе.
Как сообщили в профсоюзе, в организациях, реализующих программы высшего образования, по итогам 2018 года это целевое значение было даже превышено.
«Несмотря на то, что в целом по стране в 2018 году средняя заработная плата ППС составила 217%, далеко не во всех вузах она достигает 200% и выше. К сожалению, выполнение Указа Президента РФ и показателей «дорожной карты» чаще всего обеспечивается путем оптимизации штатной численности работников вузов, увеличения числа студентов на одного преподавателя Порой это соотношение достигает значений 1:20 и выше», – констатируют в профсоюзе.
Таким образом, достигать необходимых средних значений зарплаты вузам позволяет интенсификация труда и сокращение численности ППС, что приводит к социальной напряженности и недовольству в коллективах.
В профсоюзе также отмечают негативные закономерности. Например, среднемесячная зарплата преподавателей, реализующих дополнительные профессиональные программы, почти на 40% ниже, чем у тех, кто работает по программам бакалавриата, специалитета и магистратуры. А средняя зарплата работников из числа учебно-вспомогательного персонала составляет всего 73% от среднемесячной заработной платы в экономике РФ. В прошлом году эти сотрудники были самой низкооплачиваемой категорией в вузах – их заплата ниже, чем у прочего обслуживающего персонала.
«Задача повышения заработной платы работников из числа учебно-вспомогательного персонала и педагогических работников, осуществляющих образовательную деятельность по реализации дополнительных профессиональных программ, находится в центре внимания профсоюза», – говорится в аналитических материалах.
Как быть, если директор предлагает вам оформить совместительство? Отвечает юрист профсоюза «Учитель» Юрий Варламов.
Работодатель убрал часть моей нагрузки и вынес ее в отдельные соглашения. Теперь я частично выполняю свою работу «по совместительству». Правомерно ли это?
К сожалению, если Вы сами подписали новый трудовой договор и дополнительные соглашения, действия работодателя можно назвать легальными. Однако в этом случае работник остается достаточно незащищенным.
Дело в том, что работодатель не может произвольно менять условия трудового договора без согласия работника, по общему правилу условия трудового договора меняются по соглашению сторон, т.е. работник может отказаться подписывать новое дополнительное соглашение.
Однако если Вы все документы подписали (новый трудовой договор и дополнительное соглашение), то свое согласие на изменение условий труда Вы дали.
Таким образом, к Вам не могут применяться только те условия, которые противоречат действующему законодательству или ухудшают Ваше положение по сравнению с действующим законодательством.
Вместе с тем, нужно понимать, что работа по совместительству в силу ст. 60.1 Трудового кодекса Российской Федерации (далее – ТК РФ) предполагает выполнение в свободное от основной работы время другой регулярной оплачиваемой работы у того же работодателя (внутреннее совместительство) и (или) у другого работодателя (внешнее совместительство).
Работник здесь оказывается менее защищен, чем по основному месту работы, хотя бы потому, что в силу статьи 288 ТК РФ помимо оснований, предусмотренных для остальных случаев, трудовой договор, заключенный на неопределенный срок с лицом, работающим по совместительству, может быть прекращен в случае приема на работу работника, для которого эта работа будет являться основной, то есть работодатель сможет держать работника на крючке и, если пожелает, лишить работника нагрузки легальным способом.
Еще более нестабильно работник может чувствовать себя при оформлении совмещения должностей, которое позволяет оформить статья 60.2. ТК РФ. Так, с письменного согласия работника ему может быть поручено выполнение в течение установленной продолжительности рабочего дня (смены) наряду с работой, определенной трудовым договором, дополнительной работы по другой или такой же профессии (должности) за дополнительную оплату. В этом случае работник имеет право досрочно отказаться от выполнения дополнительной работы, а работодатель — досрочно отменить поручение о ее выполнении, предупредив об этом другую сторону в письменной форме не позднее чем за три рабочих дня. То есть фактически нагрузки работник может лишиться в любой момент.
Будьте внимательны при подписании документов, которые Вам дает работодатель, не позволяйте ущемлять Ваши права.
Ведь если работодатель «убрал» часть нагрузки в такие соглашения, то оспорить это будет крайне сложно, поскольку в большинстве случаев подписание соглашения для суда означает согласие работника, если только работнику не удастся доказать давление на него.
Профсоюз «Учитель» и аналитики IT-компании «Крибрум» изучили сообщения об учителях в интернете и пришли к интересным выводам.
Сопредседатель межрегионального профсоюза работников образования «Учитель» рассказал, почему складывается отрицательный образ учителей. Об этом сообщает НСН.
Образ учителя, который сложился в социальных сетях, отбивает желание у молодежи работать в школах. К такому выводу пришли специалисты IT-компании «Крибрум», которые проанализировали интернет–пространство.
По данным исследования, 44% сообщений об учителях в социальных сетях имеют негативный характер. Порядка 36% постов носят положительные отзывы, к нейтральным отнесли – 20%. Наиболее часто подобные сообщения встречаются в «ВКонтакте» (52%), Instagram* (17%) и Twitter (15%).
Сопредседатель межрегионального профсоюза работников образования «Учитель» Всеволод Луховицкий отметил, что негативное восприятие профессии учителя наблюдается именно у взрослого поколения.
«То, что такой образ учителя присутствует в головах взрослых людей, – это безусловно. То, что это частично связано именно с негативным образом в СМИ и интернете, это тоже, для меня, безусловно. Но это не одна причина. Вторая причина хорошо всем известна — это плохие условия труда и низкая заработная плата», – сказал Луховицкий.
Аналитики IT-компании также отмечают, что чаще всего в соцсетях нынешних педагогов сравнивают с советскими учителями и не в пользу первых.
А сами ученики отмечают неуважительное отношение учителей и моральное давление.
В свою очередь учителя также пишут о своей профессии в негативном ключе – 50% сообщений. 37% имеют положительную окраску и 13% — нейтральную. Среди основных причин жалоб, педагоги указывают большую нагрузку, забюрократизированность и маленькую зарплату. Министерство просвещения России тем временем считает, что 91% учителей довольны своей работой.
* Организация Meta, а также ее продукты Instagram и Facebook, на которые мы ссылаемся в этой статье, признаны экстремистскими и запрещены на территории РФ.
Сопредседатель профсоюза «Учитель» Марина Балуева — о том, могут ли клятвы и значки хоть как-то повысить статус учителя, и для чего создаются подобные законы.
Особый статус педагогических работников установлен законом «Об образовании в РФ». И хотя более никакими нормативами этот статус, практически, не подкреплен, читается данное установление в трактовке наличия неких предполагаемых привилегий, которые необходимы учителю для выполнения его миссии в обществе. То есть, читая закон, мы так думаем, что это о каких-то привилегиях и миссии.
На деле существующий сегодня крайне низкий статус учителя, имеющий множество проявлений — от низкой заработной платы до незащищенности от оскорблений и запрете на собственное мнение или упоминание о правах — приводит к стремительному падению уровня школьного образования по всей стране. Потому что не может забитый и унижений человек быть хорошим учителем. По определению не может.
Ни о каких привилегиях сегодня речь уже не идет. Добиться бы хотя бы человеческого отношения. На первом этапе реализации «статуса». Но, судя по всему, и эта цель заказана.
Яркое подтверждение – недавно изданный закон «О статусе педагогических работников, осуществляющих педагогическую деятельность на территории Ульяновской области», вступающий в силу с будущего года. Даже беглое прочтение данного документа вызывает убеждение, что это очередная попытка «построить» учительский корпус по принципу «дешево и сердито».
Про «дешево» еще скажем, начнем с «сердито». Ничего кроме оторопи не вызывает текст так называемой «клятвы» педагога, которую обязаны будут давать все , приступающие к этому отнюдь не самому престижному занятию .Кто не поклянется, работать не будет. Текст наполнен двусмысленностями. Особенно поражают воображение фразы типа «верить в исключительность каждого обучающегося и прививать эту веру ему».
Особое место в законе занимают кодексы профессиональной этики, которые отныне обязательны для каждой образовательной организации, а выполнение требований кодексов является обязательным для педагогического работника. При «неурегулированности вопроса соблюдения педагогическим работником Ульяновской области кодекса профессиональной этики» на месте, данный вопрос будет рассматриваться на заседании Педагогической палаты Ульяновской области.
Видимо, создателям закона в Ульяновской области показалость недостаточным существование Трудового Кодекса, должностных инструкций и правил внутреннего трудового распорядка, регулирующих деятельность учителя. Они решили дополнить пакет требований, обязательных к исполнению, «этическими» нормативами.
По «кодексам педагогической этики» не прошелся в последнее время только ленивый. Безграмотные формулировки и сомнительные перспективы правоприменения этих документов неизменно вызывают критику, исполненную сарказма, у журналистов, комментаторов, телеведущих. Однако. инквизиторский характер формулировок из Ульяновской области вызывает тревогу: по этим «кодексам» учителей теперь можно будет судить и увольнять. Ведь это внесено в Закон.
А что же предлагается учителям для защиты собственных прав, чести и достоинства? О… совсем немного. Они могут позвонить на «горячую линию» или быть включенными в некие комиссии по вопросам статуса педагогического работника. И это все.
Теперь о деньгах. Новым законом вводятся должности учителя-наставника, учителя-методиста и учителя-исследователя, которым полагаются ежемесячные выплаты «за звание». В закон не прописывается напрямую, откуда полагается брать деньги на эти выплаты. Вспоминая традиционную логику подобных событий, остается предположить, что «обычному» учителю уже никаких компенсаций или доплат положено не будет. Однако, основную нагрузку по рутинному ежедневному процессу обучения «обычный» учитель продолжит нести. В условиях увеличившегося значительно количества советующих, проверяющих, контролирующих и указующих, как ему или ей это следует делать.
Остается только пожалеть педагогических работников Ульяновской области. А если данный проект является пилотным, то можно считать, что еще один крупнейший гвоздь в крышку гроба российского образования изготовлен.
Члены профсоюза обратились к депутатам из регионов с предложением поддержать проект Олега Смолина «2 МРОТ за ставку» либо направить в Госудму свои проекты по повышению зарплат учителей.
Межрегиональный профсоюз работников образования «Учитель» обратился к депутатам региональных законодательных собраний с предложением направить в Госдуму свой законопроект о повышении зарплаты, либо поддержать законопроект «2 МРОТ за ставку», инициированный депутатом Олегом Смолиным, либо внести норму в региональное законодательство, которая гарантирует повышение окладов педагогов до уровня не ниже двух региональных МРОТ за ставку.
«Позиция нашего профсоюза такова: учитель должен получать достойную зарплату при работе на одну ставку (18 учебных часов в неделю). Только такая нагрузка обеспечивает высокое качество работы и восстановление сил в периоды отдыха», — говорится в сообщении профсоюза.
«Учитель» призывает всех педагогов и родителей школьников требовать от представителей власти изменения законодательства в части повышения гарантированной части зарплаты педагогических работников.
Члены профсоюза признали грядущие выборы в Мосгордуму «неправовыми» и призвали педагогов не участвовать в этой «имитации», поскольку участие будет трудно объяснить детям.
В Москве члены профсоюза «Учитель» решили не участвовать в работе участковых избирательных комиссий на выборах в Мосгордуму и призвали других учителей поступить так же. Об этом говорится в заявлении организации, сообщает Интерфакс.
В профсоюзе считают, что отказ избиркомов в регистрации кандидатов нарушает права избирателей, поскольку подписи, собранные выдвиженцами, забраковывали «по надуманным и фальшивым основаниям, а зачастую — и безо всяких оснований». Также в профсоюзе раскритиковали действия силовиков по задержаниям участников акций протеста в Москве и решение возбудить уголовное дело о массовых беспорядках.
На этом основании члены профсоюза делают вывод, что выборы в Мосгордуму будут «неправовыми» и призывают педагогов не участвовать в этой «имитации», поскольку участие будет трудно объяснить детям.
«Учитель» пообещал юридическую помощь учителям, которых будут преследовать за отказ от работы в УИК или отказ участвовать в фальсификациях.
Межрегиональный профессиональный союз работников образования «Учитель» был создан в 2011 году. Он входит в Конфедерацию труда России. Как сообщил «Интерфаксу» сопредседатель профсоюза Всеволод Луховицкий, первичные организации союза работают в 18 регионах, а общее число членов профсоюза насчитывает порядка тысячи человек. В Москве, по его словам, у организации около 150 членов, считая первичные организации в школах и московскую первичную организацию.
Профсоюз «Учитель» готов выслушать предложения педагогов по решению проблемы с ВПР.
Профсоюз «Учитель» провел опрос «ВКонтакте» и Фейсбуке на тему продолжительности времени, затрачиваемого на ВПР (всероссийские проверочные работы), в котором приняли участие 193 человека. Более половины участников опроса (55%) тратят на проведение ВПР семь и более часов, из них 28-29% педагогов — 13 часов и более. Это время не оплачивается и не компенсируется «отгулами». С каждым годом ВПР проводятся во все большем количестве классов, а значит затраты времени будут расти.
Проведение ВПР должны быть «чудесным» образом совмещено учителем с обычным образовательным процессом, но на практике это невозможно. Кроме того, администрация школ нередко требует от учителей совпадения оценок детей в четвертях и результатов ВПР, что подразумевает подделку отчетности.
Профсоюз «Учитель» готов выслушать предложения педагогов по решению проблемы с ВПР.
Учитель и активист профсоюза «Учитель» Марина Балуева — о том, какие учителя нужны сегодня школьным администраторам и есть ли в школе место выдающимся учителям.
Учитель школе не нужен
В конце девяностых я пришла устраиваться в частную школу, директриса которой только что вышла из государственной системы в платную. Помнится, сижу перед ней и рассказываю, что я знаю и умею, какой имею опыт. А она перебивает меня, так пренебрежительно рукой машет и говорит:
Ну ладно, это всё понятно. А что вы можете сделать ДЛЯ ШКОЛЫ? — И выделяет голосом два последних слова. Тут на меня нашла оторопь, и я ничего лучше не придумала, как возобновить перечень своих навыков в области образования. А она опять меня перебивает и опять говорит, уже немного раздраженно
Я же спросила, что вы можете ДЛЯ ШКОЛЫ.
После этого я окончательно впала в ступор и замолчала. Потому как искренне полагала, что для школы я могу как раз вот то, о чем говорю: знания, умения, проекты, опыт. Разве все это не для школы? Понадобились годы, прежде, чем я уразумела, что “для школы” — это значит связи, информация, реклама, рейтинги, и прочая. Всё, что позволяет данной корпорации, именуемой школа, выплыть в бурных волнах рынка или удобно встроиться в бюрократическую вертикаль (возможно, и то, и другое).. А как я там учу детей, да какая разница? Учу чему-нибудь, и ладно.
Очень не скоро я поняла, что среднестатистический директор сегодня не заинтересован ни в учителе, крепком профессионале, ни тем более в выдающемся учителе. Среднестатистический директор заинтересован в учителе, который ведет процесс ни шатко ни валко. Достаточно умело, чтобы это обходилось без эксцессов и достаточно ущербно, чтобы испытывать зависимость от работодателя. Таков реально востребованный учитель.
Приходилось сталкиваться со случаями, когда, например, словесника, делающего грубые орфографические ошибки, родители не могли отстранить от работы. Жалобы не помогали. И, наоборот, известно множество случаев увольнений учителей талантливых и добросовестных с помощью различных приемов, “подстав”, морального давления.
Для рейтинга школа может набрать детей из благополучных и добросовестных семей, и пусть эти дети занимаются после школы с репетиторами. Школа как корпорация все равно нужна этим семьям, ибо это место выдачи аттестата. Учитель не нужен.
Мысль о том, что профессионализм и безупречный моральный облик могут обеспечить учителю уж если не достаток, то хотя бы какую-то стабильность, мысль неверная и глубоко наивная.
А как же “методика” и “технологии”? А “прорывы и инновации”?
Методика, если кто не знает, это совокупность методов обучения чему-либо. В последнее время стало модно заменять слово “методика” на слово “технология”. Но никто не может объяснить разницу. Да и не нужно. “прорывы и инновации” тоже из этой области.
Мне понадобилось довольно много времени, чтобы понять: вся разветвленная, с большими штатами, система “методической помощи”( а по сути методического контроля),которая создана в отечественной системе образования, к повышению качества образования имеет весьма отдаленное отношение, и на самом деле используется в основном для обоснования избыточного количества штатных единиц, а также для запугивания учителей.
Знакомый учитель не так давно рассказал, что у них в регионе проверка школы методистами называется “методический десант”. А если попытаться раскрыть этот образ? Методисты на парашютах высаживаются в тылу врага — учителей? Смешно? Или симптоматично?
Что нужно для того, чтобы выдавать методические указания? Да ничего, по сути. Если нет ответственности за результат, если выполнять и отвечать придется другому (не тебе), говори, что хочешь. Хоть “ваш урок не по ФГОС”, хоть “вы не с того начали”, хоть “вы не тем закончили”. Главное, чтобы фантазии хватило.
Помню, как у нас в Санкт-Петербурге глава одной из районных администраций в прошлом году, давая интервью СМИ по поводу возмущения коллектива одной из школ в районе хамством и превышением полномочий со стороны директора, на вопрос корреспондента, какая расправа ждет непокорных, успокоил читателей, что расправы не будет, но будет “методический аудит”. В переводе с бюрократического языка на человеческий это значит: непокорным учителям будет устроена тотальная проверка, в ходе которой будет установлена некомпетентность каждого, кто посмел иметь свое мнение. В переводе с человеческого на бандитский: щас мы на вас наедем, и останется от вас мокрое место. Акциями профсоюза “Учитель” и привлечением общественного мнения удалось тогда отстоять коллектив учителей от расправы и сменить директора. Но сам факт применения “методических угроз” чиновником, к школе прямого отношения не имеющим, показателен. Кто-то ведь подсказал ему этот ход.
А вот пример того, как используется в целях “вразумления” обязательная раз в пять лет аттестация учителя на соответствие занимаемой должности. Марина Капустина работала учителем начальных классов в школе 2053 Москвы под началом директора Ольги Волковой. Родители класса, в котором преподавала М.Капустина, пожаловались наверх. Поводом для жалобы было “гибкое” расписание (эвфемизм для обозначения учебы во вторую смену), которое устанавливает, конечно же, не учитель. В результате Марина была уволена по ст. 81 п.3 ТК РФ за “несоответствие”. Она судится с системой образования уже год. Трудовая и медицинская книжка ей до сих пор не выданы. Недовольство учителем распространилось и на детей. Класс М. Капустиной не допускали до участия в концертах и конференциях, подвергали необоснованной критике, если удавалось добиться участия. Были случаи, когда третьеклассников обвинили в избиении шестиклассников, а одного ученика без вины пытались поставить на учет в полиции. Это если не говорить о самом пристальном внимании во время контрольных, постоянном посещении уроков, вызовах учителя во время уроков для “бесед”, постоянном требовании объяснительных. Родители писали президенту, мэру, министру Васильевой, омбудсвумен Кузнецовой, главе московского департамента Калине. Родители ничего не смогли добиться. Только перевести ребенка в другую школу, как это сделала половина класса. Школа легко рассталась с половиной класса ради укрощения одного педагога. Пример, ярко характеризующий колебания ценностных весов в системе образования. Благо детей — это явно последнее, о чем думают в данной школе. Впрочем, как и в большинстве других.
Я не была на заседании аттестационной комиссии у Марины Капустиной. Зато мне довелось побывать в качестве профсоюзного представителя (вопреки закону не включенного в комиссию) на аттестации учителя информатики Сергея Онищенко в лицее 329 Санкт-Петербурга при директоре Ольге Беляевой. Серьезным мотивом для признания “несоответствия” было выдвинуто неучастие С.Онищенко в так называемых “фестивалях открытых уроков”, это когда все учителя лицея собираются в двух-трех классах смотреть показательные уроки коллег, профессионально преуспевших по мнению директора, а классы отвлеченных от дела учителей сидят дома. Такая вот “методическая работа” над повышением качества образования. Неучастие учителя в этой профанации стало инструментом для его увольнения. В дальнейшем С.Онищенко был восстановлен по суду. Опять же прошу обратить внимание на отношение к детям и обязательной школьной программе в этом учреждении .Неприятности С.Онищенко начались после его выхода с пикетом профсоюза “Учитель” и фото в интернете с плакатом о зарплате.Ранее он был учителем, аттестованным на высшую категорию.
Для чего это нужно?
Итак, имеет ли отношение давление на педагогов “методическим контролем”, точнее — методическим террором, к реальной работе по повышению качества обучения? Вопрос риторический. Тогда зачем это делается? Есть несколько гипотетических мотивов. Во-первых, для демонстрации власти (это всегда приятно, особенно при некоторых личностных расстройствах). Во-вторых, для удержания власти (когда нет ни талантов, ни знаний в области управления и ничем другим не взять).В-третьих, для контроля, но не над качеством, а совсем над другим Это другое — распределение средств внутри школы, которая с некоторых пор получила право распоряжаться сэкономленными средствами.. Чтобы задавленный учитель головы не поднял и не вспомнил о своем праве тоже участвовать в распределении средств, чтобы позволил на себе безнаказанно сэкономить и чтобы не дал ненароком какую информацию вовне о том, почему средняя зарплата по школе соответствует президентским указам, а средняя учительская — нет.
Как называются эти методы управления? В терминологии специалистов в сфере трудовых отношений, социологов, психологов такая внутрикорпоративная политика носит название “институциональный моббинг”. От двух слов. Во-первых, институция, что означает “cовокупность норм, правил, символов, регулирующих какую-либо сферу жизни, деятельности” (викисловарь). Во-вторых, английское «to mob», что означает “нападать толпой”. Таким образом. данный профессиональный термин означает использование норм и правил корпорации не для регулирования работы, а для коллективного нападения на работника. Это один из видов насилия на рабочем месте. Среди средств, применяемых в «институциональном моббинге», в связи с учительской темой обращают на себя внимание следующие: “использование нагрузка бессмысленной работой, унизительный тон в разговоре, окрики, необоснованные упреки”. Что-то до боли знакомое каждому учителю, правда?
Одна моя знакомая директор любила хвастаться: “Я никого не увольняю. я просто создаю некомфортную обстановку, и человек увольняется сам”. Постепенно она вошла во вкус, и стала усиленно создавать “некомфортную обстановку” для всех подряд, так что различные элементы “комфорта” выступали уже в роли поощрения для наиболее лояльных, что позволяло значительно экономить монетизированные средства поощрения. Вскоре учителя, измученные невыносимым темпом, бестолковщиной и отсутствием бытовых условий стали работать хуже (что, надо сказать, естественно), потом снизилась успеваемость учеников и пошли жалобы от родителей. Но и это никак не остановило ретивого администратора. Ведь любого учителя всегда можно уволить за что угодно (или, наоборот, “защитить” и сделать зависимым), а ребенка родителей-жалобщиков отчислить под разными предлогами (это труднее, но. применяя манипуляции, преодолимо). Все это не страшно современному директору. Набрать новых учеников легко, особенно, если у школы высокий рейтинг, созданный с помощью связей, усиленной работы “в верхах” и рекламы. Спросите, как это отразилось на сдаче экзаменов детьми? Не снизились ли показатели? Нет, не снизились. Пункт проведения экзаменов, благодаря связям, был установлен в данной школе, дальше думайте сами. Опять же, репетиторов никто не отменял.
Для полноты картины вот характерное сообщение из сети по поводу экзаменов. ”Очень анонимно. Я молодой специалист в сельской школе. Работаю первый год. На экзаменах поставили техническим спецом. Администрация, да и простые учителя, заставляют меня участвовать в фальсификациях ОГЭ. Иногда обманом получается не участвовать. На прямой отказ моего участия, реагируют мягенькими угрозами, да просто психически давят. Коллектив 25 человек, солидарных со мной человека 3. Вступать в конфронтацию с большинством опасно. Что делать? — вызовите полицию)”. Цитаты из учительских сетевых откровений можно продолжать и продолжать. Главный вывод: школа, в которой не уделяют внимания качеству образования, легко выплывет, если у директора есть связи и сноровка в фальсификациях. И ГИА тут не проблема.
Выскажу парадоксальный вывод .Пусть меня закидают гнилыми помидорами, но в данных условиях, при всех минусах ЕГЭ и ОГЭ, и даже при очевидной преодолимости этих препятствий для коррумпированных бюрократов, отменять эти экзамены нельзя. Чтобы совсем уж не развязывать руки чиновникам и “менеджерам” в имитации процессов обучения и фальсификации результатов. .Иначе диктат чиновников станет тотальным .Возникает впечатление, что дети, которые учатся в школе, и взрослые, которые их учат, просто используются, как ширма, под которую, не обремененный талантами и зачастую неграмотный, управленец получает свою часть бюджетных денег. И немалую часть.
Менеджеры, мораль и трудовой кодекс
Директор-менеджер давно заменил в наших школах директора-учителя. Тот, кто это придумал, ни за что ответственности не понесет, да и имени его мы не узнаем никогда .Директор-менеджер смотрит наверх, а учителя и дети ему полностью подчинены. Более того, если директор вдруг вздумает изменить тактику поведения, его запросто можно уволить без объяснения причин (п.2 ст. 278 ТК РФ)
Аморальность данной схемы никого, похоже, не смущает.. Зато про “мораль” всегда уместно вспомнить, если нужно расправиться с учителем, который возомнил о себе и для которого слово директора не закон. Вот, например, Наталья Меднис, учитель математики с 26-летним стажем, ГБОУ школа 2097, Москва. Уволена в октябре 2017 по п.8 ст. 81 ТК РФ за «аморальный поступок», выразившийся в якобы повышении тона в разговоре с коллегой. Никаких других “нарушений морали” не зафиксировано, да и что такое аморальный поступок, закон не разъясняет. Это каждый понимает по-своему: кому-то аморальна короткая юбка, кому-то фото в купальнике, а кому-то голос на полтона выше. Таких дел против учителей сейчас десятки, некоторые очень скандальны Суды по восстановлению Натальи Меднис на работе идут по сей день. На момент увольнения была председателем первичной профсоюзной организации МПРО «Учитель», что и объясняет, вероятнее всего, причину внезапно обнаруженной у нее аморальности.
А можно использовать для «моббинга» и вполне традиционные правовые установления. Например, увольнение за прогул, даже произошедший по форс-мажорным обстоятельствам, как это случилось с Артемом Нечипуренко, учителем школы-интерната №17, где директорствует Марат Сяфуков. У Артема внезапно заболела вся семья — супруга и дети. Учитель отпросился у завуча, но директор сделал вид, что разрешение не было испрошено, и поспешил избавиться от учителя. Педагоги, которым положен по закону какой-то “особый статус”, вынуждены часто оправдываться даже за то, что у них дома произошли какие-то неприятности или появились проблемы со здоровьем. Например, автору этих строк пришлось нынешней зимой по морозу и гололеду в заброшенном властями Петербурге брести с температурой в платную поликлинику, чтобы получить больничный. Врач по вызову из поликлиники системы ОМС не пришел (так теперь запросто бывает, оптимизация, не до “простудников”), а в школе, ГБОУ “Центр “Динамика”№ 616, где я работала, увольнение последовало бы незамедлительно: информация в СМИ о системе распределения денег в образовательной организации даром не прошла, охота на учителя со стороны директора Сании Поршневой продолжалась целый год. Закончилось увольнением, которое обжалуется. Ещё бы, я покусилась на святое — на деньги. И Трудовой Кодекс с его размытыми нормами в помощь директору-абьюзеру.. Кстати, по свидетельству юристов, этот Кодекс не изменился по характеру с тридцатых годов прошлого века. Да, было улучшение после советской “оттепели”. Да, к брежневскому “застою” КЗоТ в целом защищал работника сравнительно неплохо. Но дух и трактовки оставались неизменны вплоть до постперестроечного “капиталистического” ТК РФ, куда и перекочевали. Остались прежними понятия “трудовой дисциплины”, и другие нормативы, позволяющие легко и безнаказанно устроить мелочную охоту за человеком — совсем как в те времена, когда за опоздание отправляли на лесоповал. Менять эти нормы никто не собирается. Несмотря на то, что они не поднимают производительность труда. Но они очень удобны для депрессивного управления. Да и парадигма мышления — прежняя у большинства.
Юлия Маркова
Идёт суд по восстановлению на работе Юлии Марковой, преподавателя колледжа «Академия управления городской средой, градостроительства и печати”, где директор Анатолий Кривоносов. Юлию уволили по статье за прогул, потому что в свое личное, свободное от уроков, время она не явилась по вызову директора для проведения с ней некоей “беседы”. содержание которой не было до нее доведено. Юлия сослалась на то, что это время у нее занято. И вот, на голубом глазу юрист колледжа доказывает суду, что свободное от аудиторных занятий время преподаватель не имеет права использовать по своему усмотрению и должен отложить визит к врачу, если вызывает директор. Только срочная госпитализация, по мнению юриста колледжа, была бы оправданием данному нарушению трудовой дисциплины. Это не фейк. Есть аудиозапись. Мы живем в ХХI веке.
Юлия Маркова — детский писатель, член Союза писателей России и опытный преподаватель редкой специальности “издательское дело”. Студентам она нужна, а директору нет. Это к вопросу о том, как повысить качество образования. А продолжение — это уже к вопросу о том, где взять денег. Юлия -председатель первичной профсоюзной организации МПРО ”Учитель”. Вместе с коллегами интересовалась вопросами заработной платы. В результате анализа открытых данных они обнаружили исчезновение из фонда заработной платы оптимизированных колледжей аж целого миллиарда рублей. Об этом много писали в прессе, но искать деньги никто не собирается. Увольняют преподавателей и сотрудников. Незаконно уволена преподаватель Е.Бархатова, в суде подписано мировое соглашение. Сотрудник отдела кадров Е. Молоднякова уволена, восстановлена судом, затем снова уволена, суды продолжаются. Методист О.Калугина — суды по взысканиям, например, за неприложенную пластиковую карту при выходе с работы, когда было открыто, за присутствие на научной конференции, которую сама же и готовила (а надо было не являться, сидеть, где велели). Сейчас судится опять поскольку Академия переоформила ей производственную травму на бытовую. Юлия Маркова до увольнения выиграла пять судов по дисциплинарным взысканиям. На эти суды тратится безумное количество времени (в том числе судейского времени), безумное количество бумаги. Но кого же волнует трата бюджетных денег? Тем паче не волнует трата человеческого ресурса, не говоря уже о качестве образования
24 июля 2019 Калининский районный суд Санкт-Петербурга восстановил Юлию Маркову на работе.
Как сегодня педагогу защитить свое человеческое и профессиональное достоинство?
Право на защиту профессионального достоинства дает учителю п.13 ст. 47 закона “Об образовании в РФ”. Это радует. А что с человеческим достоинством?
“Принцип защиты человеческого достоинства конкретизирован применительно к социально-трудовым отношениям в Европейской социальной хартии, ратифицированной Российской Федерацией в 2009 г. . В Глобальной стратегии по охране труда, принятой в июне 2003 г. на Международной конференции труда МОТ, одной из краеугольных основ культуры охраны труда признано системное обеспечение права работников на защиту своего достоинства во время трудовой деятельности и защиту от психологического насилия на работе. В материалах МОТ, подготовленных к Всемирному дню охраны труда, профилактика насилия на рабочих местах признана одним из важнейших аспектов охраны и гигиены труда. Кроме того, МОТ в 2004 г. был подготовлен и опубликован Свод практических правил о противодействии насилию на рабочих местах.
Все эти правовые возможности не задействованы должным образом в нашей стране. В Российской Федерации практически полностью отсутствуют и «антимоббинговое» законодательство, и специализированные общественные институты защиты от «моббинга», каких-либо специальных мер правовой защиты от психологического насилия на работе не предусмотрено, а практическая потребность в правовом освоении проблемы «моббинга» только начинает осознаваться”, пишет специалист по трудовому праву, кандидат юридических наук, доцент О.А. Курсова.
Последняя Конвенция МОТ целиком посвященная мерам противодействия насилию всех видов на рабочих местах, Россией не ратифицирована, но обязательна к исполнению, так как за нее проголосовало достаточное количество стран, членов МОТ.
На что может опираться сегодня учитель, решивший защитить свое достоинство? Во-первых, уже упомянутая статья 47 закона “Об образовании” , далее статьи 2, 3, 4 ТК РФ, а также право взыскания морального вреда, которое дает статья 151 Гражданского Кодекса РФ. Негусто. При том, что моральный вред судами исчисляется как правило в ничтожных суммах. В качестве личной досудебной защиты специалисты рекомендуют предавать широкой огласке все случаи «моббинга» на рабочих местах, а государству рекомендуется создание «антимоббингового» законодательства и введение режима нулевой терпимости к насилию всех видов.
На недавно прошедших парламентских слушаниях, посвященных проблеме повышения качества образования( где за три часа дали высказаться по три минуты аж четырем учителям) руководители выразили озабоченность учительскими зарплатами и качеством обучения. Министр Ольга Васильева сказала, что повышение качества видится правительству в усилении разнообразных видов методической помощи и контроля, а глава Рособрнадзора пообещал усилить контроль за качеством с помощью всероссийских проверочных работ. Была высказана обеспокоенность тем, что из школы бежит молодежь и предложено решение проблемы: направлять в школу студентов под “методическое руководство” более старших и опытных педагогов. Представились сразу толпы студентов, которых под страхом отчисления гонят в школу на методическую “прописку” у учителей-дедов. Ощущение, что правительство глубоко “не в теме” было стойким.
Насилие, и не только на рабочих местах — распространенное явление в России. Его так много вокруг, что на работе многие его просто не замечают. Говорят, в этом вопросе мы уступаем мировую пальму первенства только Турции. В чем особенность школьного «абьюза»? В том, что он совершается на глазах у детей и подростков, нередко с их участием. В том, что он воспитывает и побуждает к подражанию. В том, что он переносится на самих детей и подростков, прямо или косвенно. Борьбу с насилием в нашем обществе надо начинать со школы.
Оригинальная статья была размещена в издании «Новые известия» Фото: Дарья Антонова / ИА Regnum
Марина Балуева из профсоюза «Учитель» рассказывает о практике защиты трудовых прав педагогов.
П.п. 1, 2 ст. 47 Закона «Об образовании» говорят о правовом статусе педагогического работника и признают этот статус «особым» в качестве гарантии осуществления педагогической деятельности.
Под правовым статусом педагогического работника понимается совокупность прав и свобод (в том числе академических прав и свобод), трудовых прав, социальных гарантий и компенсаций, ограничений, обязанностей и ответственности, которые установлены законодательством Российской Федерации и законодательством субъектов Российской Федерации.
В Российской Федерации признается особый статус педагогических работников в обществе и создаются условия для осуществления ими профессиональной деятельности. Педагогическим работникам в Российской Федерации предоставляются права и свободы, меры социальной поддержки, направленные на обеспечение их высокого профессионального уровня, условий для эффективного выполнения профессиональных задач, повышение социальной значимости, престижа педагогического труда.
Однако на сегодня слова закона об особом статусе учителя – не более чем высокопарная декларация.
Есть ясная связь между правовым статусом учителя и проблемами недостаточно определенного прямого нормирования труда педагогов.
В практике защиты трудовых прав учителей МПРО «Учитель» ежедневно сталкивается с недостаточностью количества прямых правовых норм, регулирующих взаимоотношения с работодателем и другими участниками образовательного процесса. Казалось бы, само по себе косвенное нормирование не должно составлять трудности в правоприменении, по крайней мере для профессиональных юристов, если дело дошло до разбирательства, тем более до суда. Представляется несомненным, что иерархия источников права, общий характер права, аналогии с другими отраслями права вполне позволяют дипломированному юристу при руководстве здравым смыслом найти или вывести искомую норму и доказать ее правомочность.
Однако на практике все далеко не так безоблачно. Юристов, знакомых со спецификой школьной работы, крайне мало, и те немногие, которые есть, обслуживают, как правило, интересы работодателя.
Между тем специфика работы – это именно тот «лоцман», который может вывести в море противоречивых документов, пробелов и коллизий в законодательстве.
Наиболее характерный пример, позволяющий увидеть проблему во всей ее полноте, это так называемые «36 часов» – таково условно-сокращенное название группы вопросов, касающихся рабочего времени учителей-предметников. Суть в том, что работа учителя-предметника оплачивается по почасовому принципу, и на ставку заработной платы достаточно и необходимо дать 18 уроков в неделю. Уроки для удобства названы «часами», хотя продолжительность урока на самом деле от 30 до 45 минут. Этот норматив человеку, не знакомому со школьной спецификой, может показаться неоправданным сокращением рабочего времени. В таких случаях приходится объяснять, что каждый урок нуждается в подготовке (в исключительных случаях подготовка может тянуться даже несколько дней), а также и сам по себе урок требует повышенного расхода энергии, как следствие, дальнейшей реабилитации. Норма 18 часов сложилась исторически, ее оптимальность подтверждена исследованиями медиков, физиологов, психологов, а также практическим опытом.
Труд учителя регулируется конвенциями МОТ, Конституцией РФ, Трудовым кодексом РФ. Постановлением правительства Российской Федерации от 10 декабря 2002 г. № 877 предусмотрено, что особенности режима рабочего времени и времени отдыха отдельных категорий работников, имеющих особый характер работы, определяются соответствующими федеральными органами исполнительной власти по согласованию с Министерством труда и социальной защиты Российской Федерации и Министерством здравоохранения Российской Федерации, а при отсутствии соответствующего федерального органа исполнительной власти – Министерством труда и социальной защиты Российской Федерации.
Поэтому рабочее время и труд учителя регулируются помимо основных законодательных актов еще и Федеральным законом «Об образовании в Российской Федерации», приказами и разъяснениями Министерства просвещения (образования).
В частности, это приказ № 1601 от 22 декабря 2014 года «О продолжительности рабочего времени (нормах часов педагогической работы за ставку заработной платы) педагогических работников и о порядке определения учебной нагрузки педагогических работников, оговариваемой в трудовом договоре». Приказ разделяет понятия «нормированной» и «ненормированной» части педагогической работы. Из приказа следует, что под «нормированной» частью понимаются уроки, а под «ненормированной» – все остальное. Ненормированная часть перечислена весьма поверхностно, и из приказа не вполне ясно, как должна осуществляться оплата этой работы. Нормированная часть, под которой понимаются уроки, регулируется п. 2.8.1 Приложения № 1 «Продолжительность рабочего времени (нормы часов педагогической работы за ставку заработной платы) педагогических работников», где говорится, что норма за ставку составляет 18 часов. При этом остается нераскрытым, как это соотносится с нормативом из Трудового кодекса, определяющим рабочую неделю педагога «не более 36 часов в неделю» (ст. 333 ТК РФ). В результате одни трактуют это как «более нельзя, а менее можно», а другие считают, что «ровно вполне подходит, поскольку это ведь не более». На практике остается совершенно неясным, почему превышение нормы уроков 18 часов не расценивается как сверхурочная работа. Принято ссылаться в спорах такого рода на Трудовой кодекс. Однако имеется опыт судебного разбирательства, когда истцу не удалось доказать, что даже количество уроков, превышающее цифру 36, является сверхурочной работой.
Иными словами, законом по сути не установлен норматив рабочего времени (только верхний возможный предел, без конкретизации, какой именно характер труда имеется в виду), а ставка 18 часов осталась, по сути, только в бухгалтерских расчетах. Каковы практические последствия этого нормативно-законодательного пробела? Вот ряд наиболее характерных злоупотреблений, с которыми ежедневно сталкивается независимый профсоюз:
то в одной, то в другой образовательной организации периодически объявляется, что рабочая неделя учителя составляет «ровно 36 часов», и педагогов вынуждают находиться в здании школы то время, которое не оплачивается как рабочее, что не опирается ни на какой закон или норматив;
учитель, работающий не на полную ставку и получающий сокращенную оплату, часто догружается дополнительными неоплачиваемыми обязанностями до «36 часов», что противоречит принципу равной оплаты за равный труд (нарушение конвенции № 111 МОТ, ст. 4 ТК РФ, ст. 22 ТК РФ);
превышение медицински обоснованной нормы не считается свехурочной работой, не учитывается и не оплачивается как сверхурочная работа;
меры реабилитации, рассчитанные на норматив 18 часов (отпускное время, «санаторные» выплаты), не увеличиваются ни пропорционально увеличению рабочего времени, ни по интенсивности и качеству реабилитации;
подготовка к уроку в ряде случаев, когда это удобно недобросовестному работодателю, не рассматривается как работа и не включается в рабочее время (например, во время каникул, когда работодатель может занять учителя посторонними обязанностями, сдвинув методическую подготовку на время домашнего отдыха и «как бы не заметив» этого);
исключается из нормативных понятий время подготовки к уроку, в связи с чем становится возможным принятие в образовательной организации плана работы такой интенсивности, которая не подразумевает необходимость времени для подготовки к уроку:
финансовая отчетность по средней заработной плате на всех уровнях осуществляется без учета переработок, полуторных и сдвоенных ставок;
стремление многих работодателей сделать перемены (перерывы между уроками) «рабочими» (т.к. оплачивается «астрономический, а не академический» час) приводят к тому, что учителя лишаются технологических перерывов в работе, физиологически необходимых при интенсивном умственном труде;
широко практикуются администрациями дисциплинарные взыскания и увольнения за отсутствие на рабочем месте во внеурочное время, неоплачиваемое, но почему-то вмененное в обязанность «правилами внутреннего распорядка».
Можно продолжать список злоупотреблений, напрямую и косвенно связанных с противоречиями в регламентации рабочего времени. Следует сказать, что есть множество иных, также недостаточно регламентированных, сторон труда педагога (например, академические свободы, понятия аморального поступка или психологического насилия, оценка квалификации и другие), все они в равной мере размывают правовой статус учителя.
Однако злоупотребления, связанные с рабочим временем и оплатой труда, наиболее часты.
Не будет преувеличением сказать, что преобладание косвенного, а не прямого нормирования в сфере трудового школьного права провоцирует общую правовую незащищенность педагога. Практика судебных разбирательств показывает, что, опираясь на действующие законы и подзаконные акты, очень трудно бывает доказать в суде, что учитель работает зачастую гораздо более, чем установленный 36-часовой предел, но вместе с тем в школьном здании обязан находиться не более, чем регламентирует персонально ему (ей) оплаченный почасовой лимит времени. Перегруженный делами судья не всегда с первого раза способен понять, что конкретно в бытовом школьном обиходе подразумевается под понятием «работа», а именно те сложные соотношения между рабочим временем, временем отдыха и временем подготовки, а также между волонтерской и обязательной составляющими, между работой офисного характера и в системе «человек-человек», которые имеются в специфике школьного труда. А прямых ссылок нет.
Правовые пробелы выгодны недобросовестному работодателю. Поэтому вряд ли мы дождемся в ближайшее время квалифицированной работы компетентного законодателя над этими вопросами. Опыт показывает, что, пытаясь «сделать все» и «соответствовать всему», учитель нередко доходит до состояния клинического переутомления. А попытки сохранить здоровье ведут к неизбежным «нарушениям» и, как следствие, избыточной зависимости от работодателя. Вот почему учителя безмолвствуют даже в тех редких случаях, когда им дают слово.
Какой видится выход из имеющегося положения?
Вероятно, нужна тщательная экспертиза всех сторон трудовой деятельности учителя, произведенная специалистами по охране труда в сотрудничестве с профсоюзами, и далее законодательная инициатива по принятию ряда подзаконных актов, напрямую регламентирующих учительский труд. Причем уже сейчас совершенно очевидно, что при нормировании труда школьного учителя необходимо проявить известную гибкость, поскольку учительский труд содержит признаки труда с почасовой оплатой (уроки), труда надомного (подготовка и методическая работа), труда удаленного и из дома (дистанционные уроки, все виды обучающего общения в соцсетях), труда с ненормированным рабочим днем (различная внеурочная деятельность). Каждый из видов труда, включенный в обязанности учителя, имеет свои особенности, а иногда и «свои» соответствующие статьи в законе (например, надомный труд). Все применяемые нормы должны быть установлены диспозитивно и в соответствии с реальностью. Только тогда можно с основанием говорить о правовом статусе учителя.
Председатель профсоюза «Учитель» Всеволод Луховицкий прокомментировал заявления родителей, что экзамены вызывают у выпускников высокий уровень стресса.
По всей России проходит Единый государственный экзамен, который, как утверждают родители, вызывает серьёзный стресс у школьников. Одна из причин повышенной истерии вокруг экзаменов — сам характер организации проведения тестов, заявил в пресс-центре НСН председатель профсоюза «Учитель» Всеволод Луховицкий. По его словам, ужесточаются правила поведения не только для школьников, но и для педагогов.
«ГИА — государственная итоговая аттестация организована так, чтобы максимально создавать стрессовую ситуацию, как для детей, так и для родителей, и для учителей. Вот у меня есть методичка по организации проведения ГИА. Там написано якобы канцелярским стилем 150 страниц жутчайших инструкций.
Прописан каждый шаг. Учителя, которые работают на ЕГЭ, боятся сказать лишнее слово», — заявил Луховицкий.
Ранее проректор Высшей школы экономики Валерия Касамара рассказала в эфире НСН, почему школьники и студенты в последние годы стали более нервными и психологически неустойчивыми.
