В 15 лет, в июле 1941 года, Бекасов Александр Трофимович прибавил к возрасту 2 года и поступил в Новосибирское военно-пехотное училище, в котором учился до декабря 1941 года. Вместе с другими курсантами училища участвовал в тяжелейших боях под Москвой. Александр был ранен, его подобрали на поле боя и отправили в полевой госпиталь: 50 % обгоревшей кожи. 11 месяцев пролежал на спине, более 2-х лет не становился на ноги, долго учился ходить.
«Мало кто верил в выздоровление Шурки (так называли его в госпитале).
И вот за этим больным решили закрепить медсестру, совсем юную девчонку Крапивину Варю. Варя верила в выздоровление своего подопечного и делала все, чтобы спасти его. К знаниям хирургов, опыту медиков, Варя отдавала часть своей души. В этой худенькой девочке жила огромная душа.
Но Саша долго не приходил в сознание. И хуже всего, этот молодой организм не боролся за свою жизнь, словно смирился с неизбежным. Все чаще и окружающие говорили о нем, как о безнадежном больном. Лишь Варя не хотела смириться. Выполнив обязанности медсестры, отдежурив смену, а то и две, она бежала не домой – отдохнуть, а к постели Саши, с трепетом и надеждой вглядывалась она в обожженное лицо, ища перемены к лучшему.
А вот однажды она увидела, что губы что-то тихо шепчут. Тихо-тихо. С трудом она разобрала: «Сестренка, селедочки бы…селедочки». Это были первые Шуркины слова за много-много дней. Селедочки… да где ж ее взять, если и хлеба-то нет? Но Варя, не чувствуя усталости, обежала всех родных, знакомых, стучала в десятки дверей. А утром… утром она, как величайшее сокровище, в носовом платке, принесла Шурке крошечный кусочек селедки.
И вот не какое-то сверхдорогое лекарство, а простой кусочек селедки, а вернее та сверхмощная энергия доброго сердца Вари совершила чудо!
Зажегся огонь молодости, появилась жажда жизни, и Саша быстро стал выздоравливать…».
В 1972 году Александр Трофимович приезжал в Фурманов, преодолев четыре тысячи километров, чтобы поклониться тем, кто спас ему жизнь: Зое Павловне Хмара и Варваре Михайловне Крапивиной. С врачом Зоей Павловной Хмара семья поддерживала связь в течение многих лет.
Александру Трофимовичу 35 раз вливали донорскую кровь. Всю жизнь, собираясь на работу, он перевязывал раны: его мучили трофические язвы, мешали движению рубцы от ожогов.
После войны Бекасов А.Т. окончил техникум, институт, 32 года проработал заведующим райфо. Трудовой стаж составляет 45 лет.
Письмо дедушке
Здравствуй, деда Шура! Деда Шура… Так называла я тебя, уютно расположившись на родных коленях. Деда, дедушка, милый мой родной человек!
Говорят, что когда уходят бабушки и дедушки, заканчивается детство. Говорят, что когда на душе нестерпимо больно, спасением становятся ускользающие воспоминания, картинки из детства, словно нарисованные волшебными красками: ты подбрасываешь меня вверх, я зажмуриваю глаза от страха, но знаю, что твои сильные руки обязательно поймают меня; вы с бабушкой отправляете меня в жарко натопленную баню, возвращаясь из которой, слышу ваши шутливо удивленные голоса: «Ого, внучка, как ты долго парилась! Смотри, сколько семечек мы тебе нащелкали!» – и протягиваете громадную тарелку ароматных семечек, а я никак не пойму, как вы смогли сотворить такое чудо. Иногда кажется, дедушка, что у меня есть волшебный фонарь, и сквозь него я могу совершать путешествие в свое далекое детство. В детство, в котором я могла разговаривать с тобой наяву…
А на улицах май. Цветущий май! В воздухе благоухает чудесный аромат, нежность весенних хрупких листьев лечит зимнюю усталость. На лицах людей, знакомых и незнакомых, чаще встречается улыбка. Май, цветущий май!
А у меня свой май… Твой день рождения, любимый деда Шура, и День Победы. Дедушка, дедушка, как ты мне нужен!
Как поздно мы понимаем, дедушка, что каждое ваше слово бесценно! Если бы знать тогда, в беззаботном детстве, что наступит день, когда с горечью начнешь понимать, что что-то не спросил, не услышал, забыл! Если бы знать тогда, что появится жгучая потребность по крупинкам собрать всё, что связано с дорогим, любимым человеком.
Память ранит. Память лечит. Память не дает людям исчезнуть с лица земли бесследно. Деда, дедушка, живи, пожалуйста, живи в моей памяти до тех пор, пока я дышу, пока я чувствую, пока я есть. Ведь если есть мы сегодня, значит, есть вы, значит, есть завтра, значит, существует человечество!
Знаешь, дедушка, сколько времени я провела в сетях интернета, по капельке собирая все то, что связано с тобой, твоим личным подвигом, твоим вкладом в Великую Победу? И я нашла. Нашла историю о 17-летнем Шурке, раненном в далеком 41-ом под Москвой. 50 % обожженного тела, госпиталь, заботливая медсестра Валя Крапивина… И чудесное выздоровление. И бинты, которые ты менял каждый день, собираясь на работу. Вечное напоминание о страшных боях под Москвой. Раненые ноги, раненая душа. На всю жизнь…
Спустя годы хочется перелистать время назад. Страница за страницей, словно заветный альбом с фотографиями. И снова цветущий май. Вот я маленькая, в смешной шапочке и коротком платьишке, держу тебя и бабушку за руку. Посмотрите: мой дедушка – герой! А вот постарше – с задорными хвостиками и подкрашенными губами. Прижимаюсь к твоему плечу – скоро я стану выше тебя, деда Шура! А вот совсем взрослая – в модном плаще, сумка на плече, подбегаю к тебе, поздравляю и бегу по своим девичьим делам… Ах, если бы знать тогда! Бросила бы все дела, и, как в детстве, не выпускала бы твои руки из своих.
А недавно умерла твоя тезка – соседка баба Шура. Сидоровна – так, кажется, звал ты ее, дедушка? Женщина-солдат, чье имя есть на стене Рейхстага… Еще одна страница в памяти человеческой. Вот и опустел дом, дом, в котором жили две судьбы. Две героические страницы в причудливо сплетенной пряже российской истории.
А я живу! Я иду с твоим портретом по площади родного поселка, а в горле комок. А где-то с портретом идет мальчишка Мишка, внук Сидоровны. И в его горле тоже комок. Но мы должны отдать дань памяти. Дань памяти героической странице великой страны. Ведь если мы вас помним, значит, вы – есть, значит, есть завтра, значит, существует человечество!
Гордо шагает Бессмертный полк. Шагает по улицам сел и городов бескрайней России. В моих руках – твой портрет, дедушка. В моей душе – ты, дедушка!
[mailerlite_form form_id=4]
