1 августа в «Известиях» опубликован материал под названием «ЕГЭ: большие перемены». Громкий заголовок обманом привлекает внимание к тексту: ни о каких переменах в нём речи нет, а полторы упомянутые «новации» уже давно обросли бородой (обязательный ЕГЭ по иностранному в 2022 году и «устная часть» по русскому, но не в ЕГЭ, а как допуск к ОГЭ 9 класса). Смысл публикации в другом: приглашённые «эксперты» изо всех сил стараются оживить миф о «честном и объективном» ЕГЭ, который «позволяет «мальчику из провинции «поступать в любой московский вуз». Как известно, в результате скандала с утечками заданий ЕГЭ-2018 этот миф сильно пошатнулся.
Ничего нового привлечённые специалисты не сказали (за исключением прямой фактологической лжи), все их «аргументы» давно разобраны (см., например, публикацию 2017 года), и нет смысла касаться их снова.
Однако для нас любопытна следующая деталь. Среди экспертов — Болотов, «отец ЕГЭ» и «герой» нашего материала о «новых грамотностях». Сей кадр интересен тем, что полтора месяца назад призывал провести независимое расследование нынешнего скандала с утечками. И этот вопрос в обсуждаемом материале как бы поднимается:
«Известия»: С ЕГЭ была еще одна серьезная проблема — утечки».
А далее идёт разговор исключительно об утечках 2013 года, о нынешних — ни единого слова, будто и не было нечего! Такое ощущение, что журналисты дар речи потеряли и разучились задавать вопросы. Ведь вот он, Болотов, перед вами, «инициатор независимого расследования», спросите напрямую. Но — тишина. Очевидно, что журналистов просто купили. Не случайно у материала три автора: крупный гешефт решили поделить по-братски. И вообще, подобные дела сподручнее творить коллективом, чтобы в случае чего можно было перекладывать ответственность друг на друга.
И вот ещё деталь: об утечках-2018 открыто писали «Новые известия» (с сайта газеты материал был удалён после подачи Рособрнадзором иска о «защите репутации»). А тут как бы опровержение, и почти от них же (едва ли массовый читатель понимает разницу между «Известиями» и «Новыми известиями»).
Словом, история с утечками ЕГЭ-2018 Рособрнадзору покоя не даёт. Особенно Музаеву (заместителю Кравцова, он тоже в числе «экспертов» обсуждаемого материала), который в мае, накануне единых экзаменов, в интервью тем же «Известиям» клятвенно заверял, что утечки теперь невозможны. Потому вдвойне интересно, как они будут разбираться с Гущиным на судебном процессе, намеченном на 11 сентября. Но это тема отдельного разговора.
Обсуждаемая статья имела большой резонанс в интернете. Но не по причине восхваления ЕГЭ (понятно, что сказка «про мальчика из провинции» уже никого не интересует), а потому что Болотов и Музаев предложили отказаться от традиционных школьных оценок 2—5 и перейти к многобалльной системе оценивания (12 баллов или даже больше — см., например, статью Лайфа). При этом Музаева нисколько не смущает, что вопросы текущей аттестации по закону полностью находятся в ведении школы (в крайнем случае — Минпроса), а к его ведомству никакого отношения не имеют.
В опубликованных в сети комментариях отмечено, что предложение об изменении шкалы оценок бессмысленно, ибо оно не может способствовать решению проблем образования. Это верно: решить проблемы изменением шкалы нельзя.
А вот создать их можно.
Прежде всего заметим, что школьные отметки не могут быть мерилом «качества знаний». Их главное предназначение — мотивировать детей учиться. Поэтому уровень пятёрки в разных школах, как правило, разный. И от этого никуда не уйти, ибо даже в самом слабом классе лучшие ученики должны иметь возможность получать отличные оценки.
Но во всех школах есть одна общая проблема.
Дело в том, что любому учителю (да и вузовскому преподавателю тоже) постоянно приходится отвечать на следующие три вопроса учеников (и их родителей):
1) почему поставили 2, а не 3?
2) 3, а не 4?
3) 4, а не 5?
Это самые эмоциональные и затратные в плане нервной энергии вопросы. Умение убедительно отвечать на них приобретается годами и является важным показателем мастерства педагога.
Переход к двенадцатибалльной шкале увеличит число таких вопросов до 11 (почему 6, а не 7; 7, а не 8 и т. д.) и сделает указанную задачу неразрешимой в рамках традиционного подхода. Выход здесь один: полная формализация критериев оценивания. По этому пути будет вынужден идти каждый учитель, если он не горит желанием объясняться с возмущенными родителями через прокуратуру или суд. Как следствие, в школу на всех уровнях вломится балльно-рейтинговая система. Творческий учебный процесс с самых младших классов превратиться для учеников в тупое собирание баллов, из которых составляются результирующие оценки. В центре внимания учеников и учителя будет не обучение как таковое, а учёт всех заработанных балльных единиц. Подобный эксперимент уже проводился в скандально известной школе посёлка Урдома (см. в нашей статье и фильме Константина Сёмина «Последний звонок — 1»).
Таким образом, предложение об изменении шкалы оценок — это не пустая болтовня, а очередной шаг на пути добивания отечественной школы. В русле цифровизации, алгоритмизации и обесчеловечивания всей системы образования.
«Новая школа, новые грамотности». По Фрумину и Болотову.
Публикация в паблике «За возрождение образования»
[mailerlite_form form_id=4]
